Парижская коммуна была первой, славной, героической попыткой пролетариата повернуть историю против капитализма.

В новой исторической обстановке народы России под руководством Коммунистической партии совершили величайшую в мире Октябрьскую социалистическую революцию. В жестокой борьбе с классовыми врагами они уничтожили власть эксплуататоров и построили социализм. На основе учения марксизма-ленинизма партия большевиков учла опыт Парижской коммуны и использовала его. Диктатура пролетариата победоносно утвердилась и укрепилась на 1/6 части земного шара и нанесла тяжелый удар всей мировой системе капитализма. Советский народ под руководством Коммунистической партии вышел победителем из всех трудностей и вступил в новую полосу, в полосу завершения строительства социалистического общества и постепенного перехода к коммунистическому обществу.

В течение десятилетий враги Парижской коммуны пытались опозорить, исказить, фальсифицировать историю первой диктатуры пролетариата. Этим занимались буржуазные историки и мемуаристы и не меньше их - “социалисты” II Интернационала, начиная с Бернштейна и Каутского. Недаром Ленин так клеймил Каутского за жульническое извращение истории Парижской коммуны.

Характерно, что после победы Великой Октябрьской социалистической революции яростная клевета против Парижской коммуны еще более усилилась. Ведь “историкам” надо было доказать невозможность и гибельность всякой пролетарской диктатуры.

Надо отметить также “заговор молчания”, который применяет буржуазная историография. “Великой” буржуазной французской революции посвящены специальные журналы, бесконечные сборники, монографии, статьи и т. д., а историей Парижской коммуны никто специально не занимается. За последние двадцать лет в Европе появились всего каких-нибудь 3-4 книги, целиком посвященные Парижской коммуне. Зато в одной Франции ежегодно публикуются новые монографии, посвященные Тьеру.

Громадные архивные материалы, касающиеся Парижской коммуны, усиленно скрывались от историков. Только в 1924 г. французский историк проф. Ж.Буржен в сотрудничестве с Г.Анрио опубликовал первый том “Протоколов” Коммуны, но на второй том так и не нашлось издателя¹.

Все буржуазные историки пытались замолчать и исказить историю рабочей диктатуры, тем более что ее опыт был использован в Советском Союзе.

Всякого рода фальсификаторы на историческом фронте особое внимание уделяли Парижской коммуне в целях опорочения и искажения ее сущности.

Так, были созданы “теории” о том, что Парижская коммуна вовсе не была диктатурой пролетариата, что парижские рабочие не создали никакой новой государственной формы власти, что рабочие оказались неспособными к управлению государством, что Коммуна стала “превращаться” в диктатуру пролетариата только в мае и т. д.

Наряду с этим были пущены в ход “теории” о том, что руководящей силой в Коммуне был вовсе не рабочий класс, а “мещанство”, что ЦК национальной гвардии действительно был органом рабочей власти, а Парижская коммуна рабочей властью не была и осуществляла социально-экономические мероприятия только “под давлением” рабочих масс.

Некоторые “историки” сочиняли троцкистские “теории” о том, что диктатура пролетариата есть диктатура рабочих над крестьянством.

Другие фальсификаторы пытались игнорировать роль средних слоев, оспаривать демократизм Коммуны и пр. и пр.

Между тем в работах Маркса, Энгельса, Ленина дана блестящая, ясная и точная концепция Парижской коммуны. Даже отдельные замечания классиков марксизма, их оценка фактов, роли участников и врагов Коммуны и т. д. дают богатейший материал для дальнейшей работы. Работы классиков марксизма-ленинизма дают возможность историку четко осознать роль первого опыта пролетарской диктатуры во всех его существенных чертах и особенностях.

* * *

Настоящая работа, основанная на первоисточниках и литературе, имеет задачей дать общий очерк истории Парижской коммуны в ее основных этапах и элементах. При этом автор более подробно останавливается на менее освещенных (или вовсе не освещенных) вопросах или сторонах Коммуны и более сжато характеризует те проблемы, о которых уже имеются новые советские работы (например, о германской интервенции, о Французском банке, об искусстве, о школе и пр.).

Отметим некоторые проблемы. В настоящей работе подробно охарактеризована роль пролетариата в период до и во время Коммуны, в частности роль различных возникших в то время массовых организаций пролетариата (ЦК 20 округов, комитеты бдительности, Федерация национальной гвардии, ее ЦК и т. д.), выявлена работа клубов и народных собраний и другие формы активности рабочего класса, роль Интернационала, тесная связь Коммуны с рабочей массой и т. д. Дается характеристика социалистических течений и отдельных работ, опубликованных в то время (Вермореля, Мильера и др.).

¹ В 1945 г. под редакцией Ж. Буржена и Г. Анрио был издан второй том “Протоколов” Коммуны. (От редакции.)

Подробно развернута характеристика всего периода накануне Коммуны, когда пролетариат, захватив сперва ружья, а позднее и артиллерию, выработал свои требования (в значительной мере осуществленные затем Коммуной) и сделал две попытки захватить власть. В настоящей книге ати вопросы подробно освещены на основе печати того времени, мемуаров и других малоизвестных материалов.

В эти же месяцы, равно как и в период Коммуны, выявилось полное банкротство социалистических течений, существовавших во Франции (прудонизм, бланкизм). Интересно отметить, как рабочий класс и его вожди под давлением исторической обстановки освобождаются от теорий, носивших название “социалистических”, и действуют не по доктринам, а так, как им подсказывает классовое чутье. “Революционный инстинкт рабочего класса прорывается вопреки ошибочным теориям” ¹.

Уделено также особое внимание разрушению бюрократическо-военной государственной машины, формам государства нового типа, формам пролетарской диктатуры, в частности освещен вопрос о том, как Коммуна сумела соединить воедино органы государственной власти с муниципалитетами, т. е. именно то, что в широком масштабе выполнило впоследствии Советское государство.

Социалистические тенденции Парижской коммуны обосновываются в разделах о социально-экономических мероприятиях Коммуны. В частности, автор считает необходимым существенно изменить оценку политики Парижской коммуны в области заработной платы. До сих пор считалось, что сущность мероприятий Коммуны сводилась, с одной стороны, к установлению максимального оклада жалованья (не выше 500 франков в месяц), а с другой - к введению минимума заработной платы. Надо добавить еще новый характерный признак - резкое подтягивание заработной платы низкооплачиваемых рабочих и служащих (без всякой уравниловки).

Настоящая работа более подробно освещает военную борьбу Коммуны, чем это обычно делается, в частности, указывает на технические военные средства (роль артиллерии, новых изобретений и пр.), отмечает роль версальского шпионажа.

Партийный состав Коммуны, взаимоотношения и роль ЦК национальной гвардии и Коммуны, подготовку 18 марта и ряд других вопросов автор освещает на основе материалов иначе, чем это обычно делалось. Охарактеризована роль движения в провинции, а также в Алжире.

Широко освещена роль печати Коммуны и различные теории о роли Парижской коммуны. В частности, отмечены некоторые малоизвестные оценки Парижской коммуны в прессе Англии и Соединенных Штатов Америки.

Наконец, автор считал необходимым, кроме статистического анализа, характеризующего классовый характер участников Коммуны, дать несколько десятков, хотя бы очень сжатых, характеристик вождей Коммуны, рядовых ее участников, ее врагов и мнимых друзей.

В основе работы лежит изучение первоисточников. Из них на первом месте - официальные документы: “Actes du gouvernement de la défense nationale”, v. I-VII (сокращенно называются в настоящей

¹В. И. Ленин, Соч., т. 8, стр. 181.

книге “Actes”), “Enquête parlementaire sur l'insurrection du 18 mars”, v. I-III, “Протоколы Коммуны”, “Journal officiel” (Коммуны), все архивные материалы, опубликованные в отдельных работах (Добана, Ларонза, Лорана и др.), и т. д. Широко использована пресса Коммупы (на основе богатейшего собрания газет той эпохи, имеющихся в ИМЛ), а также ряд газет и журналов, выходивших в других странах. Привлечены все важнейшие мемуары (врагов и участников) и исторические работы той эпохи. И, конечно, использована ведущая историческая литература. (Историография Парижской коммуны и библиография указаны в конце книги.)

Автор опирался в своей работе на все важнейшие работы Маркса, Энгельса, Ленина, касающиеся Парижской коммуны. Особенно широко использованы варианты и материалы Маркса к его работе “Гражданская война во Франции”.

Московские библиотеки, в первую очередь библиотека ИМЛ, которая исключительно много помогла автору, дают полную возможность работать над темами о Парижской коммуне.

Можно только пожалеть, что все еще не опубликованы материалы, связанные с Парижской коммуной, находящиеся в Москве: протоколы Генерального совета Интернационала в период 1870-1871 гг., выписки Маркса из газет, посвященных Коммуне, письма членов и участников Коммуны и другие материалы.¹

При полной недоступности для исследователей архивов Парижской коммуны, имеющихся во Франции, публикация в Советском Союзе новых материалов о Парижской коммуне имеет международное значение.

Хронологические рамки настоящей работы определяются датами:

4 сентября 1870 г.- день свержения империи и создания республики (затем ее станут называть “Третьей республикой”) - и 28 мая 1871 г.- последний героический день борьбы Парижской коммуны,

Этот период, охватывающий почти девять месяцев (267 дней), отмечен небывалой активностью парижского пролетариата и созданием первой пролетарской диктатуры. Он, естественно, разделяется на два отрезка времени: первые шесть с половиной месяцев (195 дней) - период организации и мобилизации рабочей массы (главы II-VI) - и период Парижской коммуны - без малого два с половиной месяца (72 дня) (главы VII-XIX).

Вступительная глава дает очень сжатую, суммарную характеристику периода империи накануне франко-прусской войны, главным образом с точки зрения роли Интернационала, существовавших социалистических течений, роста рабочего движения.

Период с 4 сентября 1870 г. по 18 марта 1871 г. резко разделяется на две части: до 28 января, т. е. до дня капитуляции Парижа, и после нее. Период до капитуляции (пять месяцев - 147 дней) характеризуется тем, что у власти, по выражению Ленина, были “либеральные пройдохи”, которые делают вид, будто хотят защищаться от пруссаков, а на самом деле спешно готовят сдачу Парижа, заключение мира и

¹ Впоследствии часть этих материалов была опубликована в книге “Первый Интернационал в дни Парижской коммуны. Документы и материалы”. М.-1941.

разгром пролетарских организаций. В военном отношении правительство “национальной измены” терпит одно поражение за другим (падение Меца, неудачи на юге и под стенами Парижа). В самом Париже - небывалая активность рабочих масс: рабочие вооружаются, создаются всевозможные массовые организации (Центральный комитет 20 округов, комитеты бдительности и пр.), развертывается работа клубов, народных собраний. Лозунг создания Коммуны становится широко популярным. Два раза рабочий класс пытается захватить власть и свергнуть правительство (31 октября и 22 января). На несколько часов 31 октября создается в Париже Коммуна.

Краткий период, с 28 января по 18 марта (48 дней), отмечен другими чертами: страна выходит из войны, буржуазия поспешно заключает позорный мир; во главе правительства - реакционеры, монархисты - Национальное собрание и правительство Тьера. Правительство ведет провокационную политику и готовится разоружить рабочий класс - на это обращено все внимание господствующих классов. А парижские массы в это время захватывают в свои руки артиллерию и создают в рабочих кварталах укрепленные цитадели. Они создают военную организацию - ЦК и Федерацию национальной гвардии - и готовятся к новому приступу против правительства. Мелкая буржуазия столицы, шедшая рядом с рабочими в период осады, еще более тесно смыкается с пролетариатом.

Наконец, период Коммуны можно разделить на три части. Первый - “мирный” период (16 дней), когда ЦК национальной гвардии и Коммуна заняты делами внутренней организации. Идет разрушение бюрократической государственной машины и создание основ нового государства, осуществляются первые политические и социально-экономические мероприятия. В это же время развертывается революционная борьба в провинции. Второй период - с начала апреля, с первых военных столкновений с Версалем, и до мая - до момента острого ухудшения военного положения, ареста Клюзере, создания Комитета общественного спасения. В это время проводится ряд крупных социально-экономических мероприятий, идет упорная военная борьба. Третий период - май - характеризуется исключительной активностью рабочей массы, осуществлением ряда социально-экономических мероприятий, дальнейшим ухудшением военного положения (потерей двух важнейших фортов), расколом между “большинством” и “меньшинством”. В это же время (10 мая) окончательно был подписан мир с Пруссией и оформлены условия активной прусской интервенции для подавления рабочей диктатуры Парижа. Последние дни майского периода (21- 28 мая) - трагический эпилог Коммуны, когда версальские войска уже ворвались в столицу.

Книга излагает события в хронологическом порядке, но некоторые главы и отделы носят сводный, обобщающий характер.

Март, 1940 год.

1. Империя Наполеона III

Выступление парижских рабочих в 1848 г. со своими требованиями вызвало бешеное сопротивление господствующих классов. В течение четырех дней сражались пролетарии Парижа на июньских баррикадах, но восстание было подавлено. Буржуазия жестоко и кроваво отомстила рабочим за попытку выступить в качестве самостоятельной политической силы в государстве.

После июньского поражения рабочий класс был надолго отодвинут на задний план. Однако и объединение господствующих классов Франции во имя подавления движения рабочих было недолговечным. Противоречия между промышленной буржуазией и рабочим классом, между помещиками и крестьянством и боязнь нового рабочего восстания делали положение страны крайне неустойчивым. Между политическими партиями (монархистами разных оттенков - легитимистами и орлеанистами, буржуазными республиканцами и др.) шла острая борьба.

Пользуясь этими разногласиями и противоречиями, авантюрист Луи Бонапарт, избранный президентом республики (10 декабря 1848 г.), опираясь на худшие элементы армии, на полицию и деклассированные слои общества, захватил в свои руки военно-бюрократический аппарат государства, ограничил права парламента, а затем провозгласил себя императором.

Политическая система, получившая название бонапартизма (по имени обоих Наполеонов - первого и третьего), характеризуется, как указывали Маркс и Ленин, том, что правительство Франции использовало разногласия между существующими классами, более или менее уравновешивавшими тогда Друг друга. Опираясь па военщину, полицию и подонки общества, правительство лавировало, сохраняя власть в своих руках, старалось казаться непартийным, обманывало рабочих обещаниями, а на деле служило эксплуататорским классам. Луи Бонапарт и его клика ловко использовали создавшееся положение и, проводя на деле жесткую диктатуру в интересах верхушки буржуазии, демагогически разглагольствовали о “равенстве”, о “свободе”, о “великой революции” и т. д.

“В действительности империя,- указывал Маркс,- была единственно возможной формой правления в такое время, когда буржуазия уже потеряла способность управлять нацией, а рабочий класс еще не приобрел этой способности” ¹.

Политическая роль буржуазии была ослаблена, по зато ей были предоставлены широкие возможности эксплуатировать рабочих и крестьян и вволю обогащаться.

В это время - 50-60-е годы - мировое хозяйство быстро развивалось, особенно и связи с бурным промышленным ростом Соединенных Штатов Америки, открытием полотых россыпей в Калифорнии, усиленной эксплуатацией Австралии и т. д.

Во Фракции в период Второй империи мы также видим необыкновенно быстрый рост промышленности и торговли, бурное развитие банковского дела, сопровождающиеся жестокой эксплуатацией рабочих и крестьян.

В эти годы делает успехи новая промышленная техника. Французские металлургические заводы переходят с дровяного топлива на минеральное, вводится новая обработка стали (пудлингование и бессемерование). Изобретаются анилиновые краски, вводится изготовление бумаги из древесины. Увеличивается в 4 раза мощность паровых двигателей (с 216 тыс. л. с. в 1852 г. до 878 тыс. в 1869 г.). Бурно развивается железнодорожный транспорт (с 4 тыс. км в 1852 г. сеть выросла до 25,5 тыс. км в 1809 г.). Количество паровозов и пароходов увеличивается в 20 раз. С 1852 по 1869 г. добыча угля вырастает почти в 3 раза (с 4904 тыс. т до 13 464 тыс.), выплавка чугуна - больше чем в 2,5 раза (с 523 тыс. т до 1381 тыс.). Удваивается потребление хлопка и широко развивается применение механических станков.

Обороты внешней торговли увеличиваются в 3 раза - до 6,25 млрд. франков. Именно в эти годы создается ряд крупнейших банковских предприятий. Как грибы, растут акционерные общества. При помощи банковского капитала крепнут крупные промышленные предприятия за счет дальнейшего разорения мелких заведений и усиления эксплуатации рабочих. В эти же годы возникают перкые в истории торговли универсальные магазины (“Лувр”, “О-Бон-Марше”).

Все эти промышленные предприятии, железные дороги, пароходства, крупные магазины и т. д. были в руках акционерных обществ, имевших капитал в 20 млрд. франков. Фактически этими предприятиями распоряжались 183 крупных финансиста. Банкиры братья Перейра, создавшие свое благосостояние под покровительством императора, держали в своих руках 37 акционерных компаний, банкир Ротшильд - 27, банкир Мале - 22 и т. д.

Банковский капитал начинает играть ведущую роль. Операции фрапцузских банков вырастают в 5 раз. Бешено растут барыши всевозможных частных банковских компаний, количество бумаг, котировавшихся на французской бирже, вырастает в 3 раза (до 33 млрд. франков). Франция начинает широко финансировать другие страны, получая ростовщические проценты.

Этот бурный рост капитализма сопровождался дикой спекуляцией, мошенничеством, безграничной эксплуатацией трудящихся страны. Маркс писал: “Вся мерзость капиталистического строя, внутренним

¹ К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., т. XIII, ч. II, стр. 312.

тенденциям которого был дан полный простор, прорвалась наружу с необузданной силой. И в то же самое время - оргия распутства, утопающего и роскоши, блеск разврата, бесовский шабаш всех низких страстей высших классов” ¹.

Крупная промышленная и финансовая буржуазия получала всякую поддержку и покровительство у правительства, ей были предоставлены неограниченные возможности для эксплуатации. Ей давались разные концессии. Она наживалась на государственных займах, на крупных строительных работах, проводимых правительством п Париже, Марселе, Гавре и других центрах. Байкам оказывалась широкая государственная помощь. Императорский двор получал от всех этих денежных афер соответствующий процент.

Виктор Гюго писал в эти годы:

“Ну, живо! Плут, бандит, кретин, лакей, мошенник, -
Садитесь вкруг стола, толпитесь возле денег!
Всем будет место здесь.
Торгуйте всей страной, лес и часы срезайте,
Сосите родники, цистерны осушайте:
Настал желанный срок!”

Мелкая городская буржуазия разорялась во времена империи.

Еще хуже было положение крестьянства. Около 70% населения страны жило в деревне. С земледелием была связана болъшая часть населения страны - 19,5 млн. человек. Значительнейшая часть крестьянства имела жалкие участки земли, которые не обеспечивали даже существования. Три четверти всех крестьян имели участки до 10 гектаров. Средних крестьянских хозяйств было около 20%, крупных, кулацких,- около 5%.

С каждым годом земельные участки все мельчали. В деревнях насчитывалось до 3 млн. сельских рабочих и поденщиков, вовсе не имевших земли. Свыше 1 млн. бедняков было вынуждено идти на заработки и поденщину, потому что земля их не кормила,

Шла широкая эксплуатация крестьянства при помощи помещиков и кулаков, ростовщиков и банковских контор. Из 714 млн. франков, помещенных в организациях поземельного кредита за 1852-1864 гг., около половины всей суммы было направлено па переустройство Парижа и только 57 млн. пошло на ссуду сельскохозяйственным предприятиям.

Крупные помещики широко скупали крестьянскую землю: только за 1862 г. было продано крестьянских участков на 2 млрд. франков.

Крестьянство подвергалось эксплуатации и со стороны государства (через налоги и пр.) и со стороны буржуазии и помещиков (через систему земельного кредита, ростовщичество, через скупку за бесценок земель и продуктов сельского хозяйства и т. д.). Деревня находилась в тяжелых материальных и культурных условиях (среди мужчин было к концу 60-х годов 26% неграмотных, среди женщин - 40%).

Еще хуже было положение городского пролетариата. Число рабочих во Франции тогда превышало 3 млн. Из них текстильщиков было свыше 800 тыс., занятых в производстве одежды - 700 тыс., строительных рабочих - свыше 500 тыс., в шахтах и рудниках - 122 тыс. и т. д.

Рабочий день продолжался 12 часов и больше. Денежная заработная плата за время империи выросла на 10-40%, но реальная заработ-

¹ “Архив Маркса и Энгельса”, т. III (VIII), М. 1934, стр. 421.

ная плата уменьшилась вследствие большого роста дороговизны жизни. Квартирная плата в городах выросла за эти годы па 70%, стоимость продуктов сельского хозяйства (к городах) - на 67% и т. д.

К концу 60-х годов Париж был не только столицей, но и крупнейшим промышленным центром. Здесь было 450 тыс. рабочих, из них 177 тыс. изготовляли одежду, 50 тыс. работали на крупных предприятиях и 90 тыс, были заняты па стройках. Количественно преобладал ремесленный пролетариат. Из 101 тыс. парижских предприятий только 7,5 тыс. имели каждое более 10 рабочих и 3,5 тыс. промышленных заведений имели от 2 до 10 рабочих. В 62 тыс. мастерских работали сами хозяева и числился только один рабочий.

Наполеон III правил страной при помощи полицейско-бюрократического аппарата. Парламент (Законодательный корпус и Сенат) был пустой ширмой. На местах всю власть осуществляли назначенные сверху префекты и мэры. Постоянная армия и полицейский аппарат были могущественным средством для обуздания эксплуатируемых классов. Чиновничество всех рангов, судейские всех ступеней были крепкой опорой империи. Высшее чиновничество имело бешеные оклады и пользовалось всякого рода привилегиями.

Католическое духовенство, получавшее жалованье от государства, держало народные массы в темноте. Четвертая часть всех школ была в руках духовенства. В остальных учебных заведениях церковь играла крупнейшую роль. Росло число монастырей.

Наполеон III всячески пытался создать внешний блеск своей империи. Были возобновлены пышные дворцовые церемонии, созданы разные придворные должности, вновь образована императорская гвардия и т, д.

Своей внешней политикой Наполеон III добивался ведущей роли в Европе, но эти надежды слабо осуществлялись. Крымская война, хотя и считалась победоносной, потребовала от Франции величайших жертв людьми и материальными средствами. Итальянская война (1859 г.) дала Франции Савойю и Ниццу, но двусмысленное поведение императора в Италии вызвало острое недовольство внутри страны. Колониальные войны и экспедиции то и дело сопровождались рядом неудач (крах мексиканской экспедиции и др.) и требовали колоссальных расходов.

В стране росло недовольство. Депутаты “левой” - республиканцы Жюль Фавр, Эмиль Оливье, Эрнест Пикар и др. пользовались случаем для борьбы против правительства. При выборах в парламент 1863 г. против империи объединились и клерикальные элементы, и монархисты, и республиканцы. В середине 60-х годов быстро растет рабочее движение, происходят многочисленные стачки, создаются первые секции Интернационала во Франции, растет революционность интеллигенции.

Правительство пытается всячески заискивать перед рабочими. Император выдает деньги на поездки рабочих делегаций на Лондонскую международную выставку, издаются официальные брошюры о рабочем вопросе, ослабляются законы против стачек и коалиций, разрешаются (в 1808 г.) публичные собрания (конечно, под контролем полициии с запрещением политических тем) и т. д. Вторая империя пытается быть “либеральной”, “демократической”.

Республиканец Оливье, уже давно связавшийся с императором, открыто переходит на сторону двора и в начале 1870 г. становится во главе министерства. Но все эти попытки укрепить империю были запоздалыми. Крах империи был уже недалек. Полицейско-бюрократическая машина, опутывавшая всю страну, не могла долго продержаться.

Маркс говорил о положении господствующих классов при империи, что, “лишив их политических прав, вторая империя была оргией, при которой все экономические и социальные гнусности их режима получили полный простор. Средняя буржуазия и мелкая буржуазия в силу своего экономического положения были неспособны начать новую революцию и им оставалось итти либо за господствующими классами, либо за рабочим классом. Крестьяне были пассивной экономической основой второй империи, этого последнего торжества государства, оторванного от общества и независимого от него. Одни лишь пролетарии, воодушевленные повой социальной задачей, которую им предстоит выполнить в интересах всего общества,- задачей уничтожения всех классов и классового господства,- были способны сломать орудие этого классового господства - государство, т. е. централизованную и организованную правительственную власть, ставшую хозяином общества вместо того, чтобы быть его слугой”¹.

Рабочий класс Франции готовил себе пути освобождения. Именно активность рабочего класса (особенно в Париже) была той силой, которая нанесла смертельный удар империи и подготовила Коммуну.

§ 2. Прудонизм и бланкизм

В 60-х годах во Франции социалистические идеи проникали в массу обычно в форме учений прудонистов и бланкистов.

Прудонизм был типично мелкобуржуазной доктриной. Заветной мечтой Прудона было примирение пролетариата с буржуазией, союз труда с капиталом.

Прудон и не думал посягать на частную собственность. Он не хотел считаться с успехами техники, с ростом крупного производства, с заменой человеческого труда машинами. Он мечтал об укреплении мелкого индивидуального хозяйства, где каждый рабочий сам себе хозяин.

Энгельс иронически писал: “Мелкий буржуа Прудон стремится к такому миру, в котором каждый изготовляет особый самостоятельный продукт, уже пригодный к потреблению и к обмену на рынке; если же при этом каждому возмещается полная стоимость продукта его труда в виде другого продукта, то удовлетворена “вечная справедливость”, и на земле установлен лучший из миров”².

Если человек в какой-либо мере подчинен обществу или государству, то, по мнению Прудона, создается гибельная “авторитарная и коммунистическая организация”.

Так, исходя из интересов мелких производителей, Прудон создавал свое учение о “мютюэлизме” - о “взаимности услуг” и пр.

Мютюэлизм - это “система равновесия между свободными силами, где каждой силе обеспечены одинаковые нрава при условии выполнения таких же обязанностей, где каждой силе дана возможность обмениваться услугами за соответствующие услуги”. “Услуга за услугу, продукт за продукт, ссуда за ссуду, страховании за страхование, кредит

¹ “Архив Маркса и Энгельса”, т. III (VIII), стр. 325-327.

² К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., т. XV, стр. 12.

за кредит, обеспечение за обеспечение, гарантия за гарантию и т. д. - таков закон” (мютюэлизма.- П. К.)¹. На основе обмена услуг, по мнению Прудона, создается новое общестио, которое сможет обойтись без всякого государственного вмешательства, без принуждения или репрессий. В таком обществе “работник уже не будет рабом государства, поглощенным в океане общества; это будет свободный человек, настоящий господин, действующий по своей собственной инициативе и за свою личную ответственность; уверенный в том, что за продукт и за свои услуги он получает справедливую цену, достаточно его компенсирующую”².

Обмен представлялся Прудону самой важной экономической категорией, а кредит - самым существенным элементом для организации правильного обмена. Поэтому у Прудона родилась мысль о “народном банке”, который за самые ничтожные проценты будет кредитовать рабочих, крестьян, мелких хозяйчиков.

Таким путем индивидуализм мелкого производителя должен был получить свое полное завершение. Производительные ассоциации, по мысли Прудона, имели целью не коллективность действий, а укрепление прав отдельного рабочего или кустаря.

Как правило, прудонисты возражали против всяких коллективных действий, например против стачек.

Наибольшую ненависть прудонизм питал ко всяким проявлениям государственной власти. Свою ненависть к бюрократичсско-полицейской государственной машине империи Прудон переносил на всякие формы государственности. Поэтому он возражал против законодательного ограничения рабочего дня, видя в этом посягательство государства на права индивидуума. Прудонизм игнорировал и считал вредной политическую борьбу рабочего класса, полагая, что рабочие могут обеспечить свое положение только через экономические мероприятия вроде организации кредита и т. д. Таким образом, прудонизм заражал рабочий класс губительными идеями о том, что пролетариат не должен добиваться захвата власти или строить свое собственное рабочее государство.

Прудон с точки зрения анархизма отвергал всякое государство. Как отмечал Ленин, “Маркс сходится с Прудоном и том, что они оба стоят за “разбитие” современной государственной машины”³.

Прудон выдвигал идею федерации. Федерализм Прудона резко расходился с мнением Маркса о федерализме. Для Прудона уничтожение буржуазной машины означало также уничтожение централизма, ликвидацию нентральнои, общенациональной власти. Маркс и Ленин указывали, что пролетарское государство признает демократический централизм с центральной властью, объединяющей всю страну, всю нацию.

По мысли Прудона, федерация должна состоять из совокупности самостоятельных территориальных единиц, связанных между собой какими-то договорами. “Всякая группа населения, имеющая свои особенности, всякая раса, всякая национальность - сама является хозяином на своей территории; всякий город, на основе гарантий своих соседей,

¹ P.Proudhon, De la capacité politique des classes ouvrières. Oeuvres complètes, v. III, P. 1924, p 124-125.

² Ibidem, р. 125.

³ В.И.Ленин, Соч., т. 25, стр. 401.

является господином я кругу, который он охватывает своими лучами. Единство отмечается не законами, а лишь обещаниями, которые взаимно дают различные автономные группы”¹. Так, принцип мютюэлизма применяется и к государству.

Отвергая центральную власть с какими-либо правами над общинами, Прудон особенно подробно останавлнвался на характеристике коммунального устройства. Исходя из практики бонапартистской империи, он утверждал, что “муниципальная свобода по своему существу несовместима с государственным единством”,

По мысли Прудона, всякая коммуна должна быть суверенной. Поэтому “коммуна имеет право на самоуправление, на администрирование, на сбор налогов, на распоряжение своей собственностью и своими налогами. Она имеет нрапо создавать школы для споей молодежи, назначать учителей, иметь свою полицию, жандармерию и национальную гвардию; назначать судей, иметь газеты, собрания, частные общества, предприятия, банки и т. д.”. Она имеет право издавать законы и даже иметь “спою религию” (!) и “своих святых” (!!) ²,

Таким образом, коммуна мыслилась Прудоном в мелкобуржуазном, мещанском обличии, оторванной от всего государственного целого и от всей нации, замкнутой в своем собственном существовании. Но, по мысли Прудона, через свою собственную полицию и национальную гвардию коммуна получала возможность устранить давление государственной машины.

Мелкобуржуазные идеи Прудона становились еще более реакционными, когда дело доходило до вопросов семьи, отношения к женщине и пр. Как истый мелкий буржуа и хозяин он смотрел на женщину, как на предмет домашнего очага. Он, например, подробно устанавливал, в каких случаях муж имеет право... убить жену (в том числе за пьянство, за измену и т. п.).

Неудивительно, что Прудон, “социалист мелких крестьян и ленников”³, как защитник частной собственности, семьи и яростный враг коммунизма стал одним из идеологов буржуазии. Французская буржуазия в 1911 г. воздвигла памятник Прудопу на его родине. На торжественном открытии памятника присутствовал президент республики, а речь произносил прожженный парламентский делец, бывший социалист, министр труда Вивиани.

Последователи Прудона в дальнейшем резко разошлись по своим политическим взглядам. Некоторые из ярых прудонистов стали на сторону буржуазного правительства, против рабочего класса, например, Шодэ, один из участникон расстрела восставшего парода 22 января 1871 г. перед ратушей (он был расстрелян Коммуной), Толей, член Интернационала, перешедший на сторону Версаля и яростно боровшийся против Коммуны (Интернационал изгнал его из своей среды). К правым прудонистам принадлежали Фрибур (автор книги об Интернационале), публицист Ж.Дюшен, Ш.Мюра. В Коммуне участвовала большая группа левых прудонистов: Варлен, Малон, Тейс, Авриаль, Верморель и др. Их имена еще не один раз встретятся на страницах данной книги.

¹ P.Proudhon, op. cit., p. 198.

² Ibidem, p. 285.

³ К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 91.

Надо отметить, что ряд прудонистон (например, Варлен, Малон) ио многих вопросах ещё до Коммуны отходили от правоверного прудонизма, например активно организовывали стачки, стояли за политическую борьбу и захват власти рабочими и т. д. В этом отношении они подходили к позициям научного социализма Маркса и Энгельса.

Другим учением, имевшим влияние на рабочих, был бланкизм. Бланки, по словам Ленина, был “...несомненный революционер и горячий сторонник социализма...” ¹ Отмечая ошибки бланкистов, Маркс указывал вместе с тем, что они представляют самую революционную партию во Франции. Энгельс писал в августе 1870 г., что Бланки “единственно пригодный” ² для руководства революционным движением в Париже.

Бланкисты в отличие от прудонистов были горячими сторонниками коммунизма. Но, защищая идеи социализма, бланкисты довольно смутно представляли себе социалистический строй и, главное, экономические условия, которые обеспечивают победу рабочего класса над капитализмом. Плохо разбираясь в экономических отношениях, бланкисты в очень наивной форме представляли себе победу социализма. По их мнению, историю определяет “роль сознания”, “мысли людей”. Распространение образования может привести к коммунизму. Бланки делал такое парадоксальное заявление: если бы все французы имели образование академиков, никто не позволил бы себя эксплуатировать.

Главной задачей бланкисты считали захват рабочими политической власти. В резком отличии от прудонистов бланкисты считали политическую борьбу основной.

Для захвата власти нужна была, но их мнению, не подготовка рабочих масс, а лишь создание небольшой, но крепко сплоченной заговорщической организации. Эта строго законспирированная организация, построенная по военному образцу, должна в подходящий день захватить власть и создать диктатуру. “Воспитанные в школе заговорщичества, спаянные соответственной строгой дисциплиной, они полагали, - писал Энгельс, - что сравнительно небольшое число решительных, хорошо организованных людей может в благоприятный момент не только захватить власть, но, действуя с чрезвычайной энергией, удержать ее в своих рунах, пока не удастся вовлечь народ в революцию и сгруппировать его вокруг небольшой кучки руководителей. Для этого прежде всего необходима была строжайшая диктаторская централизация всей власти в руках нового революционного правительства”³.

Надо напомнить здесь, что ревизионисты, боровшиеся против марксизма, неоднократно старались доказать, что всякая подготовка восстания есть бланкизм. Известно, например, систематическое использование этого термина меньшевиками в их борьбе против Ленина и большевистской партии. Ленин дал яркую характеристику отношения марксизма к восстанию по сравнению с позицией бланкиcтов. В предоктябрьские дни он писал: “Восстание, чтобы быть успешным, должно опираться не на заговор, не на партию, а на передовой класс. Это во-первых. Восстание должно опираться на революционный подъём народа. Это во-вторых. Восстание должно опираться на такой перелом-

¹ В.И.Ленин, Соч., т. 13, стр. 437.

² К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., т. XXIV, стр. 384.

³ К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 92.

ный пункт в истории нарастающей революции, когда активность передовых рядов народа наибольшая, когда всего сильнее колебания в рядах врагов п в рядах слабых половинчатых нерешительных друзей, революции. Это в-третьих. Вот этими тремя условиями постановки вопроса о восстании и отличается марксизм от бланкиама"¹,

Намечая (незадолго до Коммуны) план действий для победившей революции, Бланки указывал ряд совершенно правильных мер для разрушения буржуазного государства и создания элементов нового строя. Он предлагал следующие мероприятия: “Упразднить постоянную армию и магистратуру. Немедленно отозвать высших и низших чиновников... Полное изгнание черной армии, мужской и женской (т. е. духовенства и монашества. - П. К.). Передача государству движимого и недвижимого имущества церквей, конгрегаций, братств обоих полов... Упразднение уголовного кодекса и магистратуры. Установление арбитров для гражданских дел, присяжных - для уголовных... Создание национальной местной армии (т. е. национальной гвардии. - П.К.)... Всеобщее вооружение рабочих и республиканских сил... Никакой свободы для врагов” ².

Политическая власть должна носить характер диктатуры. Бланки категорически возражал против проведения каких-либо выборов на другой день после революции. Сознательное меньшинство само должно осуществить преобразование общества в эти первые месяцы революции. Больше того, Бланки считал, что для успеха революции должна быть осуществлена “диктатура Парижа”.

Бланки особенно подчеркивал необходимость террора против имущих классов. Известна его знаменитая фраза: “В тот день, когда будет вынут кляп изо рта рабочих, его вставят в рот капиталистов. Один год парижской диктатуры в 1848 г. избавил бы от гнета на четверть века Францию и историю. Если бы потребовалось даже десять лет (диктатуры) - не надо колебаться”³.

В области экономических мероприятий Бланки на другой день после революции намечал, однако, лишь самые неопределенные меры. Он предлагал промышленникам и торговцам “временно сохранить статус-кво в их предприятиях, в смысле персональном и в условиях заработной платы”, предлагал созвать совещания для разрешения вопроса о таможнях, рудниках и крупных промышленных и кредитных компаниях, созвать совещания по вопросу рабочих ассоциаций. Иначе говоря, Бланки не намечал никаких конкретных мер в деле экспроприации или ограничения имущих классов. Он обращал внимание только на политическую сторону дела. Недаром и во время Коммуны бланкисты ничем не проявили себя в социально-экономической области,

В области финансовой предложения Бланки были очень лаконичны:

нужна ликвидация книги государственных долгов и замена всех налогов прямыми, прогрессивными.

Само социальное переустройство общества, по мнению Бланки, возможно лишь через постепенный рост просвещения - через введение образования всех трех ступеней. Он писал: “Нападение на принцип собственности было бы бесполезным и даже опасным. Коммунизм нельзя ввести через декреты, он может прийти только на основе добровольно

¹ В. И. Ленин, Соч., т. 26, стр. 4-5.

² Auguste Blanqui, Critique sociale, v. I, Р. 1885, р. 205-206.

³ Ibidem, р. 208.

принятых решении самой страны; а эти решения могут создаться только на основе широкого распространения просвещения”¹.

Бланки давал подробную программу в области школы. Он требовал светского бесплатного и обязательного обучения, профессионального образования и т. д. На основе развития просвещения будет развиваться, по его мнению, и деятельность рабочих ассоциаций.

Бланки не предлагал ни экспроприации буржуазии, ни каких-либо других решительных мер для перестройки основ капиталистического общества.

Бланки отмечал трудности привлечения крестьянства на сторону революции. Он тонко подмечал, что “коммунизм” представляется крестьянству в виде “дележа”, но это не значит, что слово “коммунизм” должно быть вычеркнуто из политического словаря. Напротив, “надо приучить крестьян слышать это слово не как угрозу, а как надежду”. И Бланки правильно писал: “Надо открыто объявить, что никто со своим участком не будет насильственно включен в ассоциацию; если он войдет в нее, то только по своему полному и свободному согласию”². В деревне надо прежде всего освободиться от аристократии и попов.

Поскольку Бланки рассчитывал на захват власти через немногочисленную заговорщическую организацию, бланкисты мало занимались массовой работой среди пролетариата. Сам Бланки считал также, что та часть интеллигенции, которая находится на грани нищеты, будет ферментом массового революционного брожения. Бланки считал, что революцию может начать в любой момент заговорщическая организация, раз только она сама готова.

Энгельс писал: “Бланки по существу - политический революционер; социалист он только по чувству, из сочувствия к страданиям народа, но у него нет ни социалистической теории, ни определенных практических предложений социального переустройства. В политической деятельности он был по преимуществу “человеком дела”, верившим, что небольшое, хорошо организованное меньшинство, выступив в надлежащий момент с попыткой революционного переворота, может первыми несколькими успехами увлечь за собой народную массу и совершить таким образом победоносную революцию”³.

В конце 60-х годов в Париже действовала подпольная бланкистская организация. Один из участников этой организации Шарль Да Коста, рассказывает, что в это время в Париже часть студенчества "левого берега" стала сближаться с рабочими. По субботам и понедельникам рабочие приходили в студенческие кафе и там поддерживали дружеские связи. В другие дни студенты направлялись в рабочие предместья к своим товарищам рабочим. Это товарищеское сближение студенческой радикальной интеллигенции (в частности, бланкистов) с рабочими приводило нередко к тесной дружбе. Бланкисты сплачивали таким путем свою революционную организацию ⁴.

Среди бланкистов в конце 60-х годов были известны Тридон, Эд, Вайян, Гранже, Риго, братья Да Коста и братья Вильнев, Прото, Эмбер, Левро, Жаклар, Казимир Буи, Курне, Ферре и др.

¹ Auguste Blanqui, Critique sociale, v. I, Р. 1885, р. 109.

² Ibidem, р. 210-211.

³ К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., т. XV, стр. 225.

⁴ Ch. Da Costa, Les blanquistes, Р. 1912, р. 15.

Все они стали затем активными участниками Коммуны. “Бланкисты, - указывал Энгельс, - были тогда социалистами большей частью лишь по революционному пролетарскому инстинкту; только немногие из них поднялись до более ясного понимания принципиальных положений благодаря Вайяну, который был знаком с немецким научным социализмом”¹.

Третьим течением, имевшим некоторое влияние и рабочем классе Франции, был бакунизм. Бакунисты, как и прудонисты, возражали против участия рабочих в политической борьбе, полагая, что нужно участвовать только в социалистической революции. Бакунисты были врагами диктатуры пролетариата, они хотели опереться не на рабочий класс, а на мелкую буржуазию и деклассированные элементы. Они особенно добивались уничтожения всякого государства и отвергали необходимость рабочего государства. Бакунизм имел в те годы во Франции, в частности в Париже, очень немногих последователей. На юге за Бакуниным шли некоторые члены Интернационала - А.Ришар, Обри. Непосредственное участие самого Бакунина в революционном движении в Лионе (сентябрь 1870 г.) имело самые жалкие последствия.

Идеи о социальной революции, о захвате власти, о новом строе глубоко волновали французских рабочих в эти годы.

Как раз накануне Коммуны появился ряд книг и статей о задачах социалистов, о путях революции, о формах государственного устройства и т. д.

Остановимся сначала на книге прудониста Вермореля “Сопиалистическая партия” - “Le parti socialiste” (предисловие к этой книге было помечено 10 марта 1870 г.). Верморель дает развернутую программу для социалистической партии. Он исходит из традиционных лозунгов свободы и равенства, но пытается связать их с условиями труда, положить в основу социальных отношений труд; “Труд - господин мира. Он был создателем общества и должен стать для него верховным регулятором... Важно, чтобы именно через организацию труда были реалиаованы свобода и равенство, так как организация труда - фундамент самого общества... Нужно, чтобы всякий человек трудился. Тогда всякий будет работать на себя, и взаимный обмен продуктов освятит социальное равенство”².

Подчеркивая важность труда, не зависимого от профессии и характера работы, Верморель писал: “Труд одного человека стоит столько же, сколько и труд другого; нет рабских профессий и нет либеральных профессий; именно в труде люди должны быть равны; час работы каменщика стоит столько же, сколько и час труда архитектора; час труда ремесленника стоит столько же, сколько час труда врача или адвоката”³.

Этим утверждением Верморель, видимо, хотел подчеркнуть важность труда работников даже самых низших профессий, но в известной мере он выдвигал своеобразный принцип “уравниловки”.

Любопытно, что, провозглашая принцип труда для всех, Верморель не ставил перед собой задачу решительного слома существовавшей экономической системы. Больше того, он просто требовал равен-

¹ К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., т. XVI, ч. II, стр. 91.

² A.Vermorel, Le parti socialiste, Р. 1870, р. 220-224.

³ Ibidem, р. 224-225.

ства (!) между трудом и капиталом (“il faut mettre le travail sur un pied d'égalité complète vis-à-vis du capital”)¹.

Поэтому Верморель представлял себе экономическую систему общества в духе чистого прудонизма. Все обязаны трудиться и получать полный продукт своего труда. Все будут иметь нужные им предметы путем непосредственного обмена друг с другом. “Обмен является отправным пунктом всех социальных отношений”. (Всемогущий закон обмена!)

Для укрепления системы обмена Верморель предлагал создать страховые кассы на случай болезни и инвалидности, сберегательные кассы, ввести особые налоги и т. д. Одним словом, он продолжал защищать старые рецепты Прудона и не думал о какой-либо решительной ломке капиталистических отношений.

Критикуя существующую государственную систему, Верморель особенно нападал на централизм и на три основные силы империи - магистратуру, церковь и постоянную армию, “эти три опоры современного деспотизма”.

Он особенно отмечал пагубную роль постоянной армии: “Постоянные армии всегда были орудием деспотизма; их существование несовместимо с подлинным либеральным режимом”².

Верморель метко отмечал сущность бюрократии: “Чиновники, вместо того чтобы нести ответственность вместе с центральной властью, которая их выделила, образуют (как и теперешняя судебная магистратура) безответственную и консервативную корпорацию и, подобно магистратуре, поддерживают всякое правительство без всякого исключения; они будут самыми яростными врагами всяких политических свобод”³.

Государственный строй мыслился Верморелем как федерация коммун, основанная на договоре. Центральная власть родится из коммун. “Коммуна станет школой общественной жизни”⁴.

В этой программе Вермореля надо отметить несколько характерных черт.

Во-первых, он говорит о социализме, как о силе, которая родится сама собой, без классовой борьбы, рядом с капитализмом. Никакой социалистической революции и разрушения капиталистического строя он не предполагает.

Во-вторых, хотя книга называется “Социалистическая партия”, Верморель о партии как определенной организации рабочего класса ничего не говорит. Мысль о важности политической партии пролетариата была чужда большей части теоретиков и практиков французского социализма.

Наконец, надо отметить, что Верморель ни одного слова не говорит о тактике рабочего класса, о путях осуществления социализма, о ближайших задачах движения.

Развернутую программу будущей революции дал другой видный публицист, тоже испытавший влияние Прудона, - Мильер, активный участник революции 1848 г., один из главных сотрудников газеты “Marseillaise” (“Марсельеза”). Эта газета, начавшая выходить 19 декабря

¹ A.Vermorel, Le parti socialiste, Р. 1870, р. 228.

² Ibidem, р. 216.

³ Ibidem, р. 161.

⁴ Ibidem, р. 193.

1869 г. под редакцией Анри Рошфора, приобрела в короткий срок исключительное влияние. В газете участвовал ряд виднейших социалистов и левых республиканцев - Валлес, А.Арну, Флуранс, П.Груссе, Риго, Вермерш и др. Здесь поместила ряд статей по ирландским делам Женни Маркс (под псевдонимом “Вильяме”). Газета уделяла целые столбцы рабочему движению, секциям Интернационала, стачкам, сборам в пользу бастующих и т. д.

В этой газете, начиная с первого номера, Мильер поместил ряд статей о задачах революции (обычно под заголовком “Социальный вопрос”). Первая статья Мильера называлась “Социальная революция”. В ней говорилось: “Пролетариат, который теперь ничего не имеет, хочет со своей стороны стать всем”. Цель революции в том, чтобы “устранить злоупотребления капитала и поставить его на службу труду. Таким образом, исчезнут причины ненависти и разделения, существующие сейчас между людьми.., революция объединит буржуазию и пролетариат в единый народ”¹.

Конечно, и Мильер повторял старые лозунги: “свобода, равенство и братство”, но он упорно подчеркивал, что основная задача газеты - защита прав рабочих и установление через революцию власти пролетариата.

Мильер, защищая суверенность народа, указывал, что “революция неизбежно будет диктатурой”². Характеризуя формы государственной власти после провозглашения республики, Мильер опубликовал такой декрет: “§1. Парижский народ, представляющий всю Францию, будет иметь непосредственную диктаторскую власть, никому не передоверяемую... §2. Исполнение декретов народа-диктатора поручается комиссии, которая будет заседать в Париже непрерывно и публично”. Эта комиссия, однако, не имеет непосредственной власти;

Вся подготовка, обсуждение и утверждение законов возлагаются непосредственно на народные собрания, организуемые в каждом квартале. Там ежевечерне обсуждаются и голосуются декреты. Центральная комиссия только устанавливает порядок дня этих собраний и формулирует декреты, обсужденные и принятые низовыми народными собраниями.

Военной основой республики будет национальная гвардия. Проект декрета, опубликованный Мильером, предвосхищал будущий закон Коммуны. Он гласил: “ §1. Постоянная армия упраздняется. §2. Рекрутский набор и набор для флота отменяются. §3. Немедля организуется национальная гвардия”³.

В качестве экономических мер Мильер, кроме упразднения октруа, косвенных налогов и пр., предлагал экспроприировать предприятия, где хозяева будут срывать производство или где мастерские будут бездействовать. Все эти предприятия будут передаваться рабочим ассоциациям. Таким образом, Мильер предуказывал одну из мер, которые затем применила Коммуна. Мильер подчеркивал также необходимость проведения крупных общественных работ по постройке дорог, осушению болот и т. п.⁴

¹ “Marseillaise” № 1, 19/ХП 1869.

² Ibidem, № 21, 8/I 1870.

³ Ibidem, № 32, 19/I 1870.

⁴ Ibidem, № 30, 17/I 1870.

Защищая интересы квартиронанимателей, Мильер указывал, что после свержения империи роскошные палаты будут переданы рабочим.

Мильер подробно говорил о характере будущей Коммуны, где женщины получат полные права, о постановке образования и т. д. Коммуны будут автономны, но с тем, чтобы полностью сохранилось государственное и национальное единство.

Интересно, наконец, отметить, что Мильер развивал план образования Соединенных штатов Европы, которые создадутся на основе имеющихся в Европе республик. Идеи интернационализма Мильер также формулировал в виде декрета, гласившего: “§1. Французский народ предлагает всем народам свою братскую дружбу. §2. Французская республика предлагает мир всем народам. Она не начнет никакой войны в завоевательных целях”¹. Республика будет поддерживать и охранять независимость и свободу других народов.

Мильер, как видим, шел гораздо дальше Вермореля. В его концепциях звучат известные бланкистские нотки. Он ярко подчеркивал будущую роль пролетариата, значение экономических мер против капиталистов, роль диктатуры народа, единство государственной власти и т. д. Эти статьи Мильера и статьи некоторых других сотрудников “Marseillaise”² получили широкую популярность, в частности, в рабочей массе Парижа. Статьи подобного рода идейно подготавливали будущие декреты Коммуны.

Из несоциалистических течений того времени надо отметить неоякобинство. Под этим словом обычно разумеется радикально-республиканское течение, которое во время Второй империи боролось за республику, за демократические свободы (за свободу печати особенно), за светскую школу и т. д. Неоякобинцы были противниками социализма. Если прудонисты и бланкисты опирались на рабочие массы, ремесленников и в известной мере на мелкую буржуазию и интеллигенцию, то якобинцы не имели никаких корней в рабочем классе, а выражали интересы городской мелкой и отчасти средней буржуазии, интеллигенции и т. д.

Из крупных фигур этого течения можно назвать Делеклюза, Ф.Пиа, Гамбона и др.

Неоякобинство повторяло старые лозунги французской революции:

“свобода, равенство и братство”. Оно считало необходимым довести до конца революции 1789-1793 гг. Неоякобинцы выдвигали чисто политические лозунги. В их представлении все еще жило “третье сословие”, объединяющее в одно и капиталистов, и рабочих, и крестьян. Конечно, учитывая рост рабочего движения и влияние социалистических идей, кое-кто из неоякобинцев на словах признавал важность социализма. Но они разумели под этим республику, демократию и т. д. Делеклюз писал:

“Социализм - не что иное, как республика в действии”.

Ко всяким предложениям о переустройстве экономической системы капитализма они относились резко враждебно. Ни о какой экспроприации, конечно, не было и речи.

Надо попутно отметить, что не только неоякобинцы, но и прудонисты и бланкисты находились под большим влиянием буржуазной французской революции и в частности якобинства.

¹ “Marseillaise” № 31, 18/I 1870.

² Интересны, например, статьи Вердюра, предлагавшего начать широкую пропаганду идей социализма в деревне.

Один из видных бланкистов, Тридон, в своих книгах и статьях резко критиковал жирондистов и воспевал эбертистов, цитировал “Père Duchêne”, восхвалял насилие, которое “только и создаст право”¹.

Бланкисты Вермерш, Эмбер и Вийом еще накануне 18 марта основали газету под названием “Père Duchêne”.

Прудонист Верморель выпустил под своей редакцией ряд книг, посвященных деятелям французской революции. Он опубликовал речи Робеспьера, Дантона, Верньо и предпринял издание трудов Марата, перед которым особенно преклонялся.

Прудонистов и бланкистов привлекали в прежних якобинцах их революционная смелость, близость к массам, героическая оборона страны против внешних врагов.

Но культивирование этих традиций прошлого приводило часто к близорукому анализу новых социальных отношений. Новые якобинцы жили старыми формулами, не учитывая, что Франция 1870г. была уже не Франция 1792-1793 гг., в частности они забывали о росте капитализма и о бурном пролетарском движении.

“Мертвое хватало живое”. Только с большими трудностями освобождались прудонисты и бланкисты от пут давно отошедших теорий. И лишь очень немногие из них сумели подойти к идеям научного социализма Маркса - Энгельса.

Неоякобинцы, как и прудонисты, не были организованы в политическую партию. Обычным ведущим центром этих групп была редакция какой-нибудь газеты. Отсутствие свободы печати и всякие ограничения бонапартистского режима, конечно, не позволяли организовать более устойчивые печатные органы левых течений. Поэтому сплошь да рядом левые газеты (например, “Marseillaisе”) объединяли на своих столбцах и бланкистов, и прудонистов, и неоякобинцев.

Да и самые политические течения еще не успели как следует дифференцироваться. В частности, в рабочем классе еще не было ясной мысли о рабочей партии. В 60-х годах шло активное собирание сил рабочего класса через профсоюзы, кооперацию, секции Интернационала.

§ 3. Интернационал

В 60-х годах во Франции начало заметно расти рабочее движение. В 1862 г. в связи со всемирной выставкой в Лондоне ряд делегаций парижских рабочих посетил Англию, ознакомился с тред-юнионами и установил связь с английскими рабочими. После этого сношения французских рабочих с английскими уже не прерывались.

В 1864 г. рабочие Парижа выдвигают свою собственную кандидатуру в парламент. Правда, кандидат рабочих Толен получил только 495 голосов, но участие рабочих в выборах со своей, рабочей кандидатурой и оживленная избирательная кампания (тайные собрания, организация комитетов в округах) помогли сплочению руководящих сил парижского пролетариата. В сентябре 1864 г. Париж послал трех делегатов в Лондон для укрепления связей с английскими рабочими. В конце сентября 1864 г. было положено начало I Интернационалу В Париже была создана организация Интернационала. Секретарями-

¹ G. Tridon, Oeuvres diverses, Р. 1891.

корреспондентами организации были Толен (резчик), Фрибур (гравер) и Лимузен (накладчик).

В январе 1865 г. открылось бюро Интернационала на улице Гравилье, 44. Был разослан в разные города статут организации и началась вербовка членов.

Бюро Интернационала помещалось в маленьком флигеле во дворе,- это была комната 4 метра на 3. Здесь стояли простой стол, две табуретки, четыре стула и чугунная поломанная печка.

Призыв к организации Интернационала нашел отклик в рабочей среде. К Интернационалу потянулась также радикальная и социалистическая интеллигенция левого берега (Лонге, Пьер Дени и др.) и даже буржуазные республиканцы вроде Жюля Симона (позднее министра правительства национальной обороны), Анри Мартена (известного историка), Шодэ, Белэ и др. Конечно, большая часть таких “попутчиков” быстро отошла от рабочих. Надо сказать, что первые организаторы Интернационала - Толен, Фрибур и др. - вообще мечтали не столько о рабочей организации, сколько о том, чтобы включить в состав Интернационала возможно более широкие круги. Фрибур, например, особенно был доволен, что “врачи, публицисты, промышленники, чиновники военного ведомства помогали работе”¹ Интернационала.

Чтобы расширить число членов из рабочих, делались индивидуальные приглашения, происходили отдельные беседы, которые часто приводили к зачислению нового члена в организацию.

В состав первого парижского бюро вошли, кроме указанных секретарей, Варлен, Малон, Дебок, Бурдон, Эпигон, Камелина, Гайар, Мюра, Шемале и др. Через семь месяцев в организации было уже 500 членов. “Гравильерка” стала местом, куда сходились парижские рабочие, чтобы обсудить все свои вопросы - о стачках, кооперативах, кредите, кассах взаимопомощи и т. д.

Большая часть руководителей парижской секции Интернационала находилась под влиянием Прудона. Поэтому на международных конгрессах и совещаниях Интернационала, они не раз выступали против научного социализма Маркса - Энгельса. Например, на конференции в Лондоне 1865 г. французские делегаты решительно защищали прудоновскую идею, что место женщины - у домашнего очага. Они возражали также против того, чтобы польский вопрос был поставлен в порядок дня конгресса Интернационала.

На первом конгрессе Интернационала (Женева, сентябрь 1866 г.) французская делегация представила меморандум в прудоновском духе. В нем говорилось, что “нации трудящихся будут обмениваться между собою на основе взаимности и по справедливости”; нужна “свобода организовать равный обмен между производителями, - услуга за услугу, работа за работу, кредит за кредит”².

Французские делегаты предложили также создать под именем Интернационала универсальное кооперативное общество, которое будет давать работу своим членам, откроет свои магазины, международные конторы для продажи продуктов и т. д.

После этого конгресса французская секция выработала план:

каждый член Интернационала платит по 20 сантимов в месяц, и на эти средства какая-либо ассоциация рабочих получит орудия труда и бу-

¹ E.Fribourg, L'Association Internationale des travailleurs, P.1871, p.29-30.

² Congrès de Genève, Mémoire des délégués français, Brux. 1866, p. 28.

дет иметь возможность бороться против конкуренции капиталистов, Как только ассоциация эта станет на ноги, Интернационал будет оказывать поддержку другой ассоциации. Когда во всех профессиях создадутся такие ассоциации, будет создан магазин для обмена продуктов, введены свои деньги и т. д.

Словом, французские секции выдвигали прудонистские положения, согласно которым без всякой классовой борьбы, на основе организации производственных кооперативов будет создан обмен услуг и продуктов, избавляющий рабочих от гнета капитала.

На Женевском конгрессе французская делегация защищала и ряд других реакционных предложений. Она утверждала, что образование должно находиться не в руках государства, а в руках семьи, она заявляла, что “вне семьи у женщины нет никакого смысла для существования” (“sans famille la femme n'a sur terre aucune raison d'être”). “Если для мужчины преданность общественным делам и забота о коллективных интересах являются достоинством, то по отношению к женщинам эти качества являются только извращенностью” (!) ¹.

Только Варлен и Бурдон (из французских делегатов) восстали против реакционных взглядов на женщину.

Надо отметить, что на этом конгрессе участвовали некоторые бланкисты (вопреки директиве Бланки), например Прото и Эмбер.

На Лозаннском конгрессе (1867 г.) французские делегаты снова оказались на мелкобуржуазных позициях и, в частности, возражали против принципа коллективной собственности на землю. Они полагали, что индивидуальная собственность на землю - неизбежное условие всякого строя, а коллективная собственность на землю “приведет к роковому пути - к авторитарному и полному коммунизму”.

На этом конгрессе было принято требование о светском, основанном на науке, образовании, профессиональном и общеобязательном. Рекомендовалась организация “школ-мастерских”. Эти требования легли в основу дальнейшей борьбы за реформу образования.

На дальнейших конгрессах (Брюссель, 1868 г., Базель, 1869 г.) французская делегация с трудом выпутывалась из прудонистских сетей. На Базельском конгрессе только четыре человека защищали принцип индивидуальной собственности на землю. И эти четыре делегата были парижские прудонисты: Мюра, Толен, Ланглуа, Лонге. Ряд французских делегатов воздержался от голосования по этому вопросу.

Практические требования рабочего движения вынуждали прудонистов отказываться от многих положений своего учителя. В первые годы своей работы парижские секции Интернационала уклонялись от руководства стачками и старались во что бы то ни стало найти компромисс между хозяевами и рабочими. Но скоро дело существенно видоизменилось. Именно члены Интернационала (в частности Варлен, Малон) вопреки всем прудонистским теориям стали активными организаторами стачечного движения.

Уже в 1865-1866 гг. стачечное движение заметно расширилось. Члены Интернационала активно руководили большинством стачек. 1867 год был отмечен рядом крупнейших стачек в Париже, Марселе, Амьене и волнениями в Рубэ. Во всех этих городах активно работали члены Интернационала. Интернационал, руководя стачками, органи-

¹ Congrès de Genève, Mémoire des délégués français, Brux. 1866, p. 13.

зовал стачечные комитеты и стачечные фонды, расширял связи с рабочими массами. Одновременно Интернационал начинал оказывать помощь стачкам рабочих других стран. В 1868 г., например, шли сборы средств для помощи базельским забастовщикам. В том же году Варлен обращался к рабочим Берлина и Брюсселя, чтобы там собрать деньги на стачки во Франции. 8 октября 1869 г. Варлен, посылая Обри деньги на помощь стачечникам юга Франции, добавлял: “Парижские организации почти совсем исчерпали свои средства из-за многочисленных стачек, которые они провели и которые еще предстоит поддерживать” ¹.

Члены Интернационала были застрельщиками и создателями других рабочих организаций - синдикальных камер, кооперативов, касс взаимопомощи и т. д. Например, Варлен в письме к Обри (24 октября 1869 г.) писал, что после проведения стачки прядильщиков надо создать профессиональную организацию. Сам Варлен организовал, кроме союза переплетчиков, ряд других союзов в Париже. Он же создал кооперативные столовые “Котел” (“Marmite”).

По совету Варлена члены Интернационала организовали синдикальную камеру булочников. Толчком этому послужило обращение булочников к Интернационалу с просьбой добиться отмены ночной работы.

В дальнейшем, в 1869 г. по инициативе Интернационала профессиональные союзы и другие организации объединились в Федеральную камеру рабочих обществ (Chambre fédérale des sociétés ouvriers). В 1870 г. в парижскую федерацию входило 40-50 обществ, каждое посылало по 1-3 делегата в федеральную камеру. Федеральная камера была тесно связана с Интернационалом и находилась в том же помещении.

На первых порах Интернационал имел весьма пеструю систему организации. Часть членов входила в секции индивидуально, часть - через какие-либо организации. Так, например, было Общество объединенных рабочих (travailleurs unis) из 74 членов, которые являлись ячейкой Интернационала. Ряд профессиональных организаций целиком присоединился к Интернационалу, например Общество переплетчиков, Общество солидарности литографов и др.

Затем парижские секции Интернационала были реорганизованы по территориальному принципу, по кварталам города. Оппортунисты Интернационала (вроде Толена) возражали против новой формы организации главным образом потому, что она придавала Интернационалу более политический характер.

К 1867-1868 гг. первые руководители французской секции Интернационала - Толен, Фрибур, Лимузен, Мюра, Элигон, - занимавшие оппортунистические позиции (например, против стачек, против политической борьбы), были оттеснены более левыми членами вроде Варлена, Малона, Бурдона и др. В связи с этим усилилась активность Интернационала в стачечной борьбе. Начинаются политические выступления рабочих. Например, в ноябре 1867 г. группа рабочих под руководством Интернационала (в связи с решением Лозаннского конгресса) провела уличную демонстрацию против второй римской экспедиции Наполеона III.

Когда в 1868 г., наконец, были разрешены публичные собрания, члены Интернационала активно выступали на них, защищая идеи со-

¹ “Troisième procès de l'Association Internationale des travailleurs á Paris”, P. 1870, p. 24.

циализма. По полицейским правилам пе разрешались доклады по вопросам политики и религии, но докладчики ухитрялись под разными названиями (вроде “роль банков”, “роль женщин в обществе”, “справедливое распределение налогов” и пр.) развивать революционные и социалистические теории. Целый ряд будущих участников Коммуны стал известен в Париже именно по этим народным собраниям.

На собраниях шла борьба среди различных социалистических течений. Фрибур рассказывал, что в 1869 г. он, Толен и другие их сторонники (т. е. оппортунисты) не могли даже появляться на рабочих собраниях Бельвиля, так как вся аудитория решительно стояла против них и защищала идеи бланкистов. Там популярными ораторами были Ранвье, Мильер и др.

Политическая активность Интернационала вызвала репрессии со стороны правительства империи. 6 марта 1868 г. руководящие члены Интернационала предстали перед судом по обвинению в организации тайного общества. Были привлечены Шемале, Толен, Элигон, Мюра, Камелина, Э. Жерарден и др. На суде Толен заявил, что Интернационал “никогда и нигде” не обсуждал политических вопросов: “мы всегда воздерживались от политики” ¹.

Суд распустил ассоциацию и оштрафовал всех обвиняемых. На апелляционном суде было установлено, что министерство внутренних дел соглашалось допустить распространение одного из документов Интернационала при условии, чтобы в него была внесена “благодарность по адресу императора, который так много сделал для рабочего класса”².

Так как после ареста руководящего бюро было немедленно избрано другое, то правительство решило немедля привлечь к суду участников и нового бюро.

Был организован второй процесс. К ответственности привлекли Варлена, Малона, Бурдона, Комбо, Эмбера и др. Варлен произнес речь о роли и работе Интернационала во Франции. Он отметил, например, что уже к концу 1865 г. Интернационал имел бюро в Лионе, Марселе, Руане, Каене, Нанте, Эльбефе, Лизисе, Нефшато.

Суд приговорил каждого обвиняемого к трем месяцам тюрьмы и к 100 фр. штрафа. В апелляционном суде от имени обвиняемых выступил Комбо, заявивший, что все обвиняемые - социалисты и горды этим, что рабочие “хотели создать общество, где только труд будет источником богатств”.

Полицейские преследования только увеличивали престиж Интернационала. Варлен писал: “После нашего осуждения значительное число рабочих, которые до сих пор совсем не интересовались Интернационалом, стали приходить к нам и запрашивать, можно ли еще присоединиться к нашей организации. Мысль о том, что парижская ассоциация продолжает существовать, была общераспространенной и жила как в рабочих массах, так и среди напуганной буржуазии” ³.

Чтобы восстановить и расширить организацию, члены Интернационала начали под разными предлогами создавать всякого рода общества, примыкавшие затем к ассоциации. Уже существовавшие кооперативные,

¹ “Procès de l'Association des travailleurs”, 2 ed., Р. 1870, p. 22-23.

² Ibidem, p. 74.

³ “Troisième procès...”, p. 16

общественные и прочие организации также начали теснее связываться с Интернационалом.

После первых процессов более левые члены Интернационала стали играть заметно большую роль. Среди них уже обсуждался вопрос о новой революции.

1 октября 1869 г. Бастелика писал Ришару из Марселя: “Накануне социальной революции и тем более накануне политической революции нужно установить лояльный союз (особенно в области практических мероприятий) между социалистами Лиона, Парижа, Руана и Марселя, чтобы не вверяться наобум происходящим событиям: нам нужно возможно скорее выработать и установить план действия для французской революции”.

Почти одновременно на эту же тему писал Варлен к Обри (25 декабря 1869 г.). Обсуждая план использования газеты “Marseillaise”, Варлен сообщал, что члены Интернационала и руководители газеты хотят связаться и с другими странами, чтобы “подготовить социальную революцию в Европе”.

Варлен признавал, что в данный момент рабочие еще не готовы к революции, но все же видел ее в самом близком будущем: “На наших собраниях мы почти единодушно признаем, что мы еще не готовы к революции, что нам нужно еще один-два года для активной пропаганды через газету, через публичные и закрытые собрания, через организации рабочих обществ, - и только тогда мы станем хозяевами положения и будем уверены, что революция будет в наших руках и не попадет в руки республиканцев, не социалистов”. И Варлен добавлял: “самыми серьезными нашими врагами являются умеренные республиканцы, либералы всяких сортов”.

Варлен и его друзья намечали очень разумный план подготовки массы для революции. Но ни Варлен, ни другие члены Интернационала еще не думали об основном условии успеха революции - об организации революционной рабочей партии. Им казалось, что Интернационал и рабочие общества всякого рода явятся достаточной организационной опорой для революционной борьбы.

Варлен очень правильно указывал на необходимость борьбы против буржуазных республиканцев, которые пытались использовать рабочее движение для своих политических целей.

Варлен в другом письме (к Обри от 19 января 1870 г.) особо отмечал, что “многоцветные буржуазные партии” не хотят революции. “Они боятся социализма, который укрепился на их глазах... они, конечно, будут рады неудавшемуся восстанию, так как это даст им повод для гонений против нас; но мы будем тем более осторожны, что мы одни. Мы должны с одного удара отрубить все головы этой гидры; но мы должны не ошибаться,- вот потому-то мы и колеблемся”.

По вопросу о том, что важнее, политическая революция или социальная, Варлен писал: “Для нас политическая революция тесно сплетена с социальными реформами, и они не могут быть отделены друг от друга. Одна политическая революция недостаточна; но мы прекрасно сознаем.., что проведение социальной революции будет невозможно до тех пор, покуда мы живем под властью такого самодержавного правительства, как наше”. А через несколько недель Варлен снова писал Обри: “Вы ошибаетесь, если думаете, что я хотя бы на минуту забываю социалистическое движение в ущерб политическому... Но мы ничего не

сможем сделать в области социальных реформ, покуда не будет уничтожено (aneanti) старое государство” ¹.

Так у передовых рабочих Франции назревала мысль о революции. Одни из них мыслили ее как социальную революцию, другие - как политическую революцию, т. е. свержение империи и установление республики (в Париже эта позиция преобладала).

По мысли левого крыла Интернационала, в ожидавшейся революции ведущая роль должна была принадлежать рабочему классу. Варлен особенно боялся, как бы власть не попала снова в руки буржуазных республиканцев, врагов социализма. По мнению левого крыла, политическая революция должна была быть тесно связана с осуществлением ряда социальных мероприятий.

Таким образом, вопреки прудонистским теориям, рабочие типа Варлена инстинктивно подходили к идеям научного социализма Маркса - Энгельса. Конечно, не существовало никакой связной концепции грядущей революции, но некоторые ее элементы уже вошли в сознание передовых рабочих Франции.

Надо указать, что влияние идей Маркса - Энгельса сказывалось также в том, что революция во Франции мыслилась как часть общего рабочего восстания в странах Европы. Эта идея стала одной из ведущих в Коммуне.

Несмотря на внутренние идейные противоречия в среде французских секций Интернационала и его организационную слабость, эта молодая организация стала центром притяжения всех передовых рабочих страны. И невзирая на полицейские преследования, секции Интернационала (особенно в Париже) росли и крепли, внося идеи социализма в рабочую массу, организационно сплачивая пролетариат, подготовляя рабочих - организаторов и вождей.

§ 4. 1870 год

Наступил 1870 год. Империя Наполеона III приходила к своему жалкому концу. Выборы 1869 г. показали резкое усиление оппозиционных настроений: правительство получило 4,5 млн. голосов, а оппозиция - 3,5 млн. Особенно резко была выражена ненависть к империи в городах, где преобладало рабочее население. В Париже, например, правительство собрало за себя только 77 тыс. голосов против 234 тыс., голосовавших за республику.

Недовольство политикой империи усиливалось в рабочем классе, среди мелкой городской буржуазии и части крестьянства.

Рабочие получали низкую зарплату; дороговизна всех продуктов и тяжесть квартирной платы особенно чувствовались рабочим классом; полицейский произвол и гонения точно так же обрушивались в первую очередь на пролетариат.

Крестьянство и городская мелкая буржуазия страдали от тяжких налогов, эксплуатировались крупными помещиками и предпринимателями, ростовщическим капиталом и банковской системой.

Вакханалия императорского двора, хищные спекуляции банкирских фирм и дельцов всякого масштаба вызывали широкое возмущение даже у части буржуазии.

¹ “Troisième procès...”, р. 23-24, 35-36, 40, 22, 52.

Дикий полицейско-бюрократический режим подавлял вес живые силы страны. Подкуп и репрессии, заигрывание с массами и грубый произвол, внешний блеск и внутренняя гнилось режима показывали, что дело идет к печальной развязке.

Рост революционных выступлений рабочих и части мелкой буржуазии давал себя чувствовать.

В январе 1870 г. разыгрался небольшой эпизод - возникло дело Нуара,- который сразу выявил бурно революционное настроение парижской массы. Один из родственников Наполеона III, принц Пьер Бонапарт, придравшись к статьям в газете “Marseillaise”, вызвал на дуэль Рошфора. Одновременно сотрудник “Marseillaise” Паскаль Груссе послал вызов Пьеру Бонапарту. Когда к принцу на квартиру пришли секунданты Груссе, он выстрелил в них и одного из них, журналиста Виктора Нуара, убил (секунданты Рошфора подошли к дому, когда Нуар был уже убит). В следующем номере газеты Рошфор писал о “бандите” Бонапарте и о всей семье Бонапартов: “Уже восемнадцать лет, как Франция находится в окровавленных руках этих разбойников. Французский народ, разве не находишь ты, что пора положить этому конец?”

В день похорон Нуара (12 января) в Нейи (в окрестностях Парижа) собралась громадная демонстрация. Тысячи полицейских и солдат оцепили центр города, чтобы не допустить похоронную процессию и демонстрантов к кладбищу Пер-Лашез, т. е. не позволить демонстрации пройти через весь город. Целый день Париж кипел, как в котле. По словам Варлена, все члены Интернационала и рабочих обществ участвовали в демонстрации,- если бы был дан сигнал, толпа ринулась бы в центр города, хотя и была безоружна. Но народ не был подготовлен, и ни одна из парижских организаций не имела плана действий.

Варлен писал 19 января 1870 г. в письме к Обри: “Мы решили, что впредь будем внимательно следить за политическими событиями и во всех случаях будем совещаться о том, что нам нужно будет предпринять. Народ возбужден; революция приближается” ¹.

В этот же самый день Варлен, Малон и Комбо от имени Интернационала в письме в “Marseillaise” заявляли: “Революция сама изберет свой час”.

В первые месяцы 1870 г. произошли две крупные стачки в Крезо (в январе и марте), которые всколыхнули все рабочие организации Франции. По всей стране среди рабочих шли сборы на эти стачки. Стачки носили политический характер. Рабочие кричали: “Да здравствует республика!”

В Париже и других крупных центрах чувствовалось оживление работы Интернационала и рабочих обществ. В Париже Интернационал насчитывал 25 секций и отделов, федеральная камера объединяла 40 обществ (а по другим сведениям - до 50 обществ) и федеральная касса (взаимопомощи) имела 20 организаций.

В мае правительство решило провести плебисцит о новой конституции, чтобы попытаться сплотить своих сторонников и укрепить императорский престиж. Интернационал повел энергичную борьбу против плебисцита и рекомендовал при голосовании подавать пустые бюллетени. Манифест против плебисцита широко обсуждался в рабочих соб-

¹ “Troisième procès...”, р. 40.

раниях и был опубликован от имени Интернационала и федеральных камер рабочих обществ. В письме к Обри от 20 апреля Варлен передавал дух манифеста в таких словах: “Мы протестуем против империи... Мы требуем полной суверенности народа, непосредственного управления через народ. Мы требуем всеобщей социальной республики” ¹.

Манифест давал программу рабочих требований. Он провозглашал “демократическую и социальную республику”, в основе которой будет лежать труд как база общества. Он требовал уничтожения постоянной армии, передачи имуществ церкви и на общественные нужды, требовал решительного пересмотра системы налогов, реорганизации крупных предприятий (банки, рудники, железные дороги) и т. д.²

Манифест говорил о новом типе республики, где рабочие будут играть ведущую роль, о республике, основанной на принципе труда. Уничтожение постоянного войска означало всеобщее вооружение народа, т. е. удар по главному устою бюрократического, классового государства. Экономические требования манифеста были неопределенны- реорганизация крупных предприятий в известной мере отражала прудонистскую ненависть к крупным капиталистическим предприятиям.

Но главной задачей манифеста было не развертывание экономических требований, а именно атака на империю.

Надо особо отметить призыв к крестьянству, содержавшийся в манифесте: “Труженики деревень! Как и ваши братья в городах, вы несете на себе тяжкое ярмо существующей социальной системы: вы трудитесь без отдыха, и вы всегда нуждаетесь в самом необходимом, в то время как казна, ростовщики и помещики жиреют за ваш счет. Империя не только душит вас налогами, но и отнимает у вас сыновей, вашу единственную опору, чтобы сделать из них солдат для папы или оставить их трупами, разбросанными по глухим углам Сирии, Кохинхины и Мексики”".

Рабочие Франции искали путей к укреплению связей с угнетенным крестьянством. Именно в это время в борьбе против империи члены Интернационала особенно внимательно присматривались к крестьянству, ища там союзников. Бастелика, побывавший в крестьянских районах около Тулона, писал, что при правильной постановке пропаганды “мы привлечем к себе массы крестьян”. Крестьяне будут врагами социализма, пока консерваторы будут им твердить, что социализм - это дележ (раздел). На основе своей агитации в деревне Бастелика приходил к выводу, что “крестьяне стремятся принять участие в социальном движении” ⁴. Он полагал даже, что крестьяне готовы к восстанию.

Малон, участвуя в организации стачки в Крезо, писал Комбо: “Вопреки вашим предубеждениям против крестьян, я заверяю тебя, что эта центральная провинция в известной мере готова для социальной революции” ⁵.

Газета “Egalite” (которая в это время редактировалась Утиным, т. е. была за линию Генерального совета Интернационала) в номере от 28 мая 1870 г. указывала (подводя итоги плебисцита) на необходимость

¹ “Troisième procès...”, p. 63.

² O. Testut, L'Internationale et le jacobinisme au ban de l'Europe, v. I, Р. 1872, р. 79.

³ Ibidem, p. 75

⁴ Ibidem, p. 119-120.

⁵ “Troisième procès...”, p. 82.

широкой постановки пропаганды в деревне: “Понесем наше интернациональное знамя в деревни”. Как же надо поставить пропаганду? Надо сказать крестьянам: “Пусть каждый человек пользуется плодами своего труда; земля не является частной собственностью и принадлежит только тому, кто ее обрабатывает”. Интернационал “провозглашает, что ни земля, ни фабрики не могут принадлежать отдельным лицам, а должны находиться в коллективной собственности всех трудящихся, в противном случае мелкие хозяева, имеющие крохотные клочки земли, не смогут выдержать конкуренции крупных капиталистов”¹.

Но надо сказать, что эти обращения рабочих к крестьянам были единичны. Французские секции Интернационала не имели настоящих связей с крестьянством. Они только поставили вопрос о пропаганде и агитации в деревне.

Итоги плебисцита показали, что в деревне еще очень сильны традиции империи. Плебисцит дал такие результаты: против - 1572 тыс. голосов, воздержались - 1899 тыс. и за - 7359 тыс. голосов. Таким образом, почти 3,5 млн. голосовавших были против империи.

Активная борьба французских секций Интернационала против империи и рост рабочего движения вызвали новые гонения на рабочие организации. Еще до плебисцита начались аресты членов Интернационала по всей стране. Империя поспешила провести в Париже громкий процесс против Интернационала (третий процесс, 22 июня - 8 июля). Было привлечено к суду 38 обвиняемых. Этот процесс приобрел особенную популярность в рабочей массе. В ряде речей члены Интернационала изложили свою программу и использовали процесс для пропаганды своих социалистических взглядов.

Коллективную защитительную речь прочел Шален - молодой рабочий (25 лет), токарь про профессии. Шален говорил, что “рабочий класс на своем собственном опыте убедился, что он может рассчитывать только на свои собственные силы: в этом главная идея (l'idee-mere) Интернационала”.

Программу Интернационала Шален определял так: “Народ прежде всего хочет управлять сам, без всяких посредников и без всяких “спасителей”; он хочет полной свободы. Нужно отменить ростовщичество, монополии, систему наемного труда, постоянные армии, нужно всестороннее (интегральное) образование... Мы остаемся верными и преданными членами Интернационала”. Шален кончил свою речь лозунгом: “Да здравствует всемирная социальная республика!”

И этот лозунг стал скоро лозунгом рабочих масс Парижа.

Рабочий механик Авриаль, будущий видный член Коммуны, заявил, что он гордится тем, что является членом Интернационала, и жалел, что еще мало для него сделал. Он говорил судьям: “Не думайте, что Интернационал - это какая-то небольшая кучка, Интернационал - это громадная рабочая масса, которая требует своих прав”.

Асси, один из организаторов знаменитых стачек в Крезо, гордо сказал: “Я не член Интернационала, но после суда я присоединюсь к нему”.

Другой будущий крупный участник Коммуны, Тейс, говорил: “Ваша экономическая и промышленная система приводит к одному неизбежному, роковому результату - число наемных рабочих растет, и

¹ О.Testut, op. cit., v. I, p. 388.

рабочие становятся все более зависимыми от капиталистов, и в то же самое время вы заверяете, что базой общественной организации является политическое равенство на основе всеобщего избирательного права... Несчастные эксплуатируемые видят перед своими глазами богатство и мотовство, так резко противоречащие их собственной нищете; одни умирают от голода, тогда как другие умирают от несварения желудка”.

Франкель, будущий министр труда (делегат) в Коммуне, заявил, что цель Интернационала - “полное уничтожение системы наемного труда (salariat)... Союз пролетариев всех стран фактически создан; никакая сила не сможет их разделить” ¹.

Суд приговорил к году тюрьмы Варлена (он не был на суде, ибо скрылся до ареста), Малона, Мюра, Жоаннара, Пенди, Комбо и Элигона; другие получили меньшие наказания.

Этот процесс был сигналом, свидетельствовавшим о скором приближении революционных событий.

В эти же месяцы правительство создало большой политический процесс 72 революционеров (так называемый “процесс в Блуа”). Их обвиняли в покушении на императора и в попытке государственного переворота.

А тем временем империя лихорадочно подготавливала военное наступление против Пруссии. Прогнившая система, возглавляемая “маленьким Наполеоном”, нуждалась во внешнем блеске, но ее внешняя политика приводила только к печальным неудачам, за которые народ платил своей кровью и своим имуществом.

После успешной войны против Австрии Пруссия добивалась объединения Германии под своей гегемонией. Одновременно она стремилась ослабить Францию и, в частности, добивалась аннексии Эльзаса и части Лотарингии, имевших крупное промышленное значение. Луи Наполеон делал ряд попыток подорвать возрастающее могущество Северогерманского союза, изолировать его от южногерманских государств. Луи Наполеон решил воспользоваться первым случаем для войны против Пруссии.

Война с Пруссией была последней картой авантюриста. В то время как Пруссия серьезно готовилась к войне против Франции, императорская Франция пошла на войну не готовой ни дипломатически, ни политически, ни в чисто военном отношении.

Энгельс в статье “Роль насилия в истории” дает такую характеристику дипломатической подготовки Франции и Пруссии:

“Обе стороны заблаговременно позаботились о союзниках. Луи Наполеон был уверен в Австрии и Дании и - до некоторой степени - в Италии. На стороне Бисмарка стояла Россия. Но Австрия была, по обыкновению, не готова, не могла активно выступить ранее 2 сентября, - а 2 сентября Луи Наполеон был уже германским военнопленным; к тому же Россия уведомила Австрию, что она нападет на нее, как только Австрия нападет на Пруссию. В Италии же Луи Наполеону приходилось поплатиться за свою двуличную политику: он хотел поднять национально-объединительное движение итальянцев, но в то же иремя охранить папу от этого национального единства; Рим был занят его войсками, которые были ему теперь нужны дома, но которых он не мог убрать, не обязав предварительно Италию соблюдать суверенные

¹ “Troisième procès...”, p. 100-106, 140, 142, 188-189, 221.

права Рима и папы, а это, в свою очередь, помешало Италии притти к нему на помощь. Наконец, Дания получила от России приказ сидеть смирно” ¹.

С обычным апломбом и самонадеянностью 19 июля 1870 г. правительство Наполеона III объявило войну Пруссии. Когда в палате спросили военного министра, есть ли у офицеров географические карты, он торжественно показал на эфес своей шпаги и заявил: “Вот моя карта!” Он добавил, что французские офицеры имеют “самые лучшие карты”, но забыл упомянуть, что генеральный штаб снабдил офицеров картами Германии, но не Франции, а война развернулась именно на французской территории.

Известие о войне вызвало возмущение в рабочей среде. Парижские секции Интернационала обратились с манифестом “К рабочим всех наций”. Там говорилось: “Соединим свои голоса в один общий крик возмущения против войны... Война из-за вопроса о преобладании или война в интересах какой-нибудь династии не может в глазах рабочих быть чем-нибудь иным, кроме преступного безумия”. Манифест призывал к “неразрывной солидарности” рабочих всех стран. Аналогичные обращения сделали и другие французские секции Интернационала. Германские рабочие в ряде собраний также присоединились к парижскому манифесту и протянули руку французскому народу.

В манифесте Генерального совета Интернационала от 23 июля 1870 г. Маркс пророчески писал: “Чем бы ни кончилась война Луи Бонапарта с Пруссией,— похоронный звон по Второй империи уже прозвучал в Париже. Вторая империя кончится тем же, чем началась:

жалкой пародией”².

В короткий срок прусские войска наводнили Францию. Пруссия выставила до 450 тыс. человек против 250 тыс. французов. Бездарность и продажность чиновников и генералов, мошенничество всяких военных поставщиков, полная военная неподготовленность, гнилость всей империи, которая управлялась бандой проходимцев и их подручных, сразу дали себя знать.

С первых же дней войны французская армия, несмотря на храбрость солдат, терпела поражение за поражением. И всего в пять недель пышная империя Наполеона III рассыпалась, как гнилая труха.

¹К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 484—485.

²К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч. II, стр. 7.