21 мая

Коммуне пришлось сражаться не только против версальской армии в 130 тыс. человек, но и против примерно 150 тыс. пруссаков. Прусская армия блокировала восток и север Парижа и была готова по первому сигналу к активным действиям. Она могла в любой момент начать обстрел Парижа из нескольких сотен орудий. Даже без активного наступления на самый город прусская армия могла бы при наступлении версальцев сжать коммунаров в огневом кольце. Наличие прусской блокады было серьезным шансом Версаля на победу в борьбе с Коммуной. Не будь этой прусскои армии, Тьеру с его 130 тыс. солдат нельзя было бы окружить Париж. Не будь пруссаков около Парижа, Коммуна имела бы гораздо больше возможностей для военных маневров, вылазок, для наступления. Главное, она имела бы связь с провинцией, т. е. могла бы широко агитировать за Коммуну в стране и получить военную помощь из других районов Франции.

Но против Коммуны боролись два вооруженных хищника. Они только что заключили договор между собой: 10 мая Франкфуртский договор о мире был окончательно подписан. Одновременно между ними был уточнен сговор для военного разгрома Коммуны.

Бисмарк, как мы видели, с самых первых дней Коммуны стал активным участником интервенции. В мае Тьер прямо грозил парижанам прусской интервенцией, если они не откроют ворот (это воззвание Тьера в версальском «Journal officiel» от 8 мая).

Во время франкфуртских переговоров были, видимо, уточнены все пункты соглашения об интервенции.

11 мая под Парижем (около Сен-Дени) начальник штаба версальской армии генерал Борель совещался с начальником штаба III прусской армии генералом фон Шлотгеймом о совместных действиях. Главное, что хотели получить версальцы от пруссаков, это разрешение пропустить к моменту общего штурма Парижа сильную боевую группу в 10—20 тыс. бойцов с севера к пунктам Сен-Дени — Обервилье. Как известно, этот район, примыкавший к рабочим кварталам (Монмартр, Шапель, Бют-Шомон), почти не был укреплен.

При этой договоренности о наступлении с севера правительство Тьера просило, чтобы операция была сохранена в особой тайне и чтобы до момента штурма пруссаки не подавали никакого вида о какой-либо специальной блокаде. Железная блокада должна была начать действовать с момента общего штурма.

Штурм, намеченный совещанием, должен был начаться сразу и с запада и с севера. 18 мая на совместном заседании версальского военного командования и прусского командования был уточнен план штурма Версальское командование особенно просило пруссаков усилить блокаду, привести в боевую готовность артиллерию и не пропустить ни одного коммунара через прусские боевые линии.

К 21 мая версальские войска были расположены таким образом. Северную часть фронта (т. е. левое крыло версальцев) занимал 1-й корпус генерала Ладмиро от пункта, граничащего с прусской линией (Сент-Уан), до Нейи и вплоть до северной части Булонского леса. У Ладмиро было до 25—30 тыс. человек. Главное направление для удара намечалось к воротам Нейи.

Южнее были размещены два корпуса, занимавшие Булонский лес. Это были новые корпуса — 5-й (генерала Кленшана) и 4-й (генерала Дуэ) — всего до 50 тыс. человек. Эти войска должны были штурмовать западную линию укреплений — ворота Ла-Мюэт, Пасси, Отёй вплоть до ворот Сен-Клу. К пункту Пуэн-дю-Жур, т. е. к воротам Сен-Клу, были направлены силы резервного корпуса генерала Винуа, т. е. две дивизии, из которых одна была в резерве. Третья дивизия находилась на южном фронте, рядом с корпусом генерала Сиссэ (всего у генерала Винуа было около 25—30 тыс. человек).

Второй корпус (генерала Сиссэ) занимал южную часть боевой линии и должен был ворваться через Севрские и Версальские ворота. Он имел до 30 тыс. человек.

Кроме того, с южной стороны столицы, на самом крайнем правом фланге, действовал конный корпус генерала дю Барайля.

Приводим подсчет С. Красильникова: «В общем, если считать полевую артиллерию версальцев, на каждом километре атакуемого фронта они могли сосредоточить огонь минимум 60 осадных и 24— 28 полевых орудий, т. е. среднюю норму позиционной войны 1914— 1918 гг.» ¹

Этой массе войск примерно в 130 тыс. с лишком бойцов Коммуна могла противопоставить очень мало сил. Домбровский имел на всем протяжении своего фронта, т. е. с севера вплоть до ворот Сен-Клу, вряд ли больше 8—10 тыс. человек. У Врублевского на южном фронте было около 6—8 тыс. Таким образом, 21 мая на боевой линии фронта коммунары имели 14 тыс., максимум 18 тыс. бойцов. Иначе говоря, против каждого коммунара стояло 8—10 версальских солдат.

¹ С. Красильников, Боевые действия Парижской коммуны 1871 г., Военгиз, 1935, стр. 110.

Непрерывный артиллерийский обстрел из версальских орудий привел к разрушению ряда участков крепостной стены, в частности ворот. В районах, прилегавших к воротам Сен-Клу, Пасси и др., у Коммуны фактически уже не осталось никаких боевых сил. Здесь дажи не оказалось часовых. Версальцы предполагали начать общий штурм 22 или 23 мая, но предательство помогло ускорить наступление.

21 мая было воскресенье. Это был сравнительно тихий день, без обстрела. Днем в столице предполагалось большое гулянье на площади Согласия, но так как и туда залетали снаряды, торжественный концерт и бал были перенесены в Тюпльрийский дворец. Там собралось много народа. В эти самые часы — около трех часов дня — на крепостной стене у ворот Сен-Клу появился человек, который сигнализировал версальским войскам белым платком, давая понять, что коммунары оставили укрепления. Этот шпион, Дюкатель, позднее возвеличенный в герои, показал версальским войскам, где они могут проникнуть в Париж. Две роты версальцев почти без выстрела заняли ворота Сен-Клу и соседние бастионы.

В этот момент Тьер и Мак-Магон находились в форту Мон-Валерьен. Получив сведения о занятии ворот Сен-Клу, они дали распоряжение немедля наступать, используя прорыв крепостных укреплений. В первую очередь туда были направлены корпуса Дуэ (4-й корпус), Винуа (резервный), Ладмиро (1-й корпус) и Кленшана (5-й корпус).

Опираясь на правый берег Сены, войска начали продвигаться к северу, в первую очередь для захвата ближайших ворот — Отёй. Корпус Дуэ начал входить в Париж к 6 часам вечера; за ним последовали дивизии других корпусов.

Направляясь вдоль внутренней стороны укреплений, войска версальцев к ночи захватили ворота Отёй, а затем ворота Пасси и замок Мюэт. Другие отряды продвигались вдоль Сены к мосту Гренель, по направлению к площади Трокадеро. За день и вечер 21 мая версальцы заняли квартал Отёй и небольшую часть Пасси. Они уже успели ввести в Париж не меньше 30 тыс. человек.

Коммунары оказывали сопротивление, но, истомленные боями и подавленные численностью противника, должны были отступить. Около Трокадеро версальцы при внезапном наступлении захватили в плен до 1500 коммунаров.

Быстрое вступление версальцев в Париж объясняется прежде всего исключительно слабой системой военной разведки и связи Коммуны. Хотя все знали, что нападения надо прежде всего ждать именно с юго-западного угла Парижа, никакой осведомленности о вступлении версальцев не было. Видимо, тут поработала и агентура Тьера. Когда версальцы были уже в Париже, пост Триумфальной арки заверял Делеклюза, что никаких версальцев в городе нет.

В подавляющей части столицы никто и не подозревал о вступлении версальских войск. Аллеман рассказывает, что он узнал о вступлении версальцев в мэрии V округа (Пантеон) только в 9 часов вечера. Вместе с товарищами он бросился извещать другие районы. В мэрии VI округа (Люксембург) «царило величайшее спокойствие». Никто не знал о создавшейся опасности. «К часу ночи, — говорит Аллеман, — мы достигли VII округа (Бурбонский дворец). К большому нашему изумлению, здесь, в этих кварталах, куда уже вступали версальские отряды, еще ничего не подозревали» ¹.

¹ Жан Аллеман, С баррикад на каторгу, стр. 61.

Лиссагаре рассказывал, что в 11 часов вечера 21 мая в военном министерстве знали о вступлении версальцев, но все еще не верили этому. Ночью военное министерство перебралось в ратушу.

Таким образом, Коммуна не была готова к возможности вступления версальских войск. Военное командование Коммуны проявило непозволительную небрежность в разведочной и сторожевой службе и не приняло никаких мер для отпора.

21-го Коммуна не объявила общей тревоги, мобилизации сил, перегруппировки военных отрядов и т. д.

Надо, конечно, учесть и то, что войска Коммуны были переутомлены. Лиссагаре писал: «Одни и те же батальоны национальной гвардии были на ногах почти два месяца. Те же самые бойцы несли на себе всю тяжесть войны, без всякой смены. Измученные сверх всякой силы обескураженные непрерывными неудачами, недовольные своими офицерами, они потеряли свое первоначальное рвение и свою обычную бдительность» ¹.

А между тем версальцы продолжали наступать.

22 мая

Ночью с 21 на 22 мая версальцы, кроме ворот Сен-Клу, заняли ворота Отёй и Пасси, а в южном направлении, после некоторых боев, — Севрские ворота и затем Версальские. Через эти пять ворот версальские поиска быстро вливались в столицу. На рассвете в Париже было уже 12 дивизий, т. е. около 90—100 тыс. человек.

Истомленные боями коммунары не могли противопоставить им сколько-нибудь мощных отрядов и были вынуждены отступать шаг за шагом. Подготовка внутренней оборонительной линии и, в частности, крупного укрепления в районе Трокадеро не была закончена.

К утру версальцы заняли часть округа Гренель и Марсово поле, т. е. укрепились на левом берегу Сены. В северном направлении они проникли еще дальше по округу Пасси и закрепились в Трокадеро. Здесь была хорошо сделанная баррикада, но версальцы обошли ее с набережной.

Согласно договору с пруссаками, Тьер сейчас же после вступления версальцев в Париж напомнил прусскому командованию о бло-каде. 22-го утром Бисмарк сообщил Мольтке, что Тьер просит немедленного проведения блокады, на что Мольтке ответил: «Полная изоляция была подготовлена и уже осуществлена». Пруссаки оцепили тыл коммунаров, чтобы зажать их в железные тиски.

Утром на стенах Парижа была расклеена афиша Делеклюза; в ней говорилось: «Довольно милитаризма, долой генеральные штабы в расшитых золотом и галунами мундирах! Место народу, бойцам с обнаженными руками! Час революционной борьбы пробил! Народ ничего не смыслит в ученых маневрах, но когда у него в руках ружье, а под ногами камни мостовой, он не боится всех стратегов монархической школы, вместе взятых» ². Таким образом, наносился удар системе централизованной обороны и давался призыв к партизанской войне. Еще губительнее было решение Коммуны (9 часов утра 22 мая), чтобы каждый член Коммуны направился в свой квартал (это было предложение Пиа).

¹ Lissagaray, Les huit journées de mai, p. 8.

² «Journal officiel», 22/V 1871; «Парижская коммуна 1871 г. в документах материалах», стр. 462.

Эта директива вела к полному развалу военной организации Коммуны. Бойцам предлагалось не защищаться против наступающих на центр Парижа версальских войск, а уйти в свои далекие рабочие кварталы. Идея обороны, а не наступления здесь восторжествовала в полной мере.

Коммуна допустила величайшую военную ошибку, сохранив до последней минуты территориальную самостоятельность батальонов, разделение артиллерии по округам и т. д.

Лозунг идти в районы, конечно, был понятен. Ведь вся предыдущая борьба рабочего класса опиралась именно на опыт баррикадной борьбы для защиты своего района. Но оборону Парижа надо было строить совсем иначе.

Мало того, баррикадная борьба — это чаще всего метод обороны, самозащиты, а не наступления. Уходя в свои кварталы, батальоны тем самым отказывались от всяких наступательных действий.

Лозунг идти в районы был на руку только версальцам. Аллеман, например, прямо сопоставлял этот призыв с провокационными полицейскими лозунгами. Он говорил: «Обезумевшие люди подхватывали и распространяли среди федератов лозунг, брошенный полицией: каждый батальон — в свой квартал». Он дает такую иллюстрацию: «Напрасно я пытался удержать на улице Нотр-Дам-де-Шан и на бульваре Сен-Мишель два батальона из 12-го округа в тот момент, когда версальцы продвигались по бульвару Монпарнасс через вокзал на улицу Деламбр. Гвардейцы этих двух батальонов, пришедшие только за несколько часов до того, заявили мне, что они отправляются защищать свой квартал, и ушли, не сделав ни одного выстрела» ¹.

К этому времени военная организация Коммуны была в состоянии полного развала. Лиссагаре рассказывает, что в этот день военные власти знали о ряде пунктов, занятых версальцами, но не знали ни численности войск, ни названия частей, ни имен командовавших генералов. Связь вообще была совсем нарушена: «Никто из генерального штаба, никто из военного министерства, никто из Коммуны не подумал за эту ночь предупредить ни коменданта ворот Майо, ни войска, находившиеся вне стен города. Руководство, которое было слабым и раньше, теперь почти полностью исчезло. Каждый отряд теперь должен был полагаться на собственную инициативу, на свои ресурсы и на сообразительность своих начальников» ².

Коммуна дала сигнал бить в набат во всех кварталах и строить баррикады. То, что за два месяца не сделала баррикадная комиссия Гайара («фантаста Гайара», как говорит Лнссагаре), было осуществлено Парижским народом всего в два дня. Сотни баррикад покрыли город. Днем и ночью шла постройка баррикад. Женщины и дети работали с особым энтузиазмом. Пели «Марсельезу» и «Песнь расставанья».

Всякому проходившему мимо строящейся баррикады кричали: «Ваш булыжник, гражданин!» И каждый должен был чем-то помочь постройке баррикады.

¹ Жан Аллеман, С баррикад на каторгу, стр. 64.

² Lissagaray, Les huit journées de mai, p. 33.

Военные специалисты, враждебные Коммуне, отмечали впоследствии, что система баррикад Коммуны была весьма разумна. Один из них говорит: «Восстание следовало хорошо обдуманному плану В сооружении баррикад, которыми были покрыты все улицы, можно было усмотреть некоторую общую систему, достаточно разумно составленную... За линией укреплений повстанцы организовали второй пояс который шел по правому берегу через Трокадеро, Триумфальную арку, бульвар Курселя, Батиньоль, а по левому берегу — от Иенского моста - авеню Бурдоннэ, Военной школы, бульвара Инвалидов, Монпарнас - к Западному вокзалу. Концентрически к этим двум укрепленным поясам коммунары организовали оборонительную линию по бульварам по Королевской улице, у морского министерства, у террасы Тюильрийского сада, моста Согласия, дворца Законодательного корпуса по улице Бургундии и улице Варенн»¹.

Кроме того, шел ряд новых укреплений на левом и правом берегу Сены, в рабочих кварталах и т. д. Ряд этих баррикад (например, у Трокадеро, на улице Сен-Флорентэн, у Тюильрийского сада и др.) был построен с большим мастерством.

Баррикады обычно были в рост человека. Даже небольшие баррикады из кучи булыжника, земли, бревен с какой-нибудь дюжиной защитников, имея пушку или митральезу, сопротивлялись армии по 5—10 часов ².

Правительство империи по плану префекта Сены Османа прокладывало широкие улицы и бульвары в столице, чтобы легче было бороться против восстания. Но оно не учло, однако, что и повстанцы могут иметь пушки.

На всех сколько-нибудь значительных баррикадах размещались одно-два орудия или митральезы. Трудность обороны баррикад обычно сводилась к тому, что баррикады были плохо укреплены с флангов. Версальцы старались обойти баррикады через дворы или, пробивая стены домов, зайти им во фланг или тыл. Баррикады, находившиеся перед широкими улицами или площадями, обстреливались версальцами в лоб артиллерийским огнем.

В течение 22 мая версальцы, опираясь на колоссальный перевес сил, быстро захватили значительную территорию столицы. В ряде мест коммунары были захвачены врасплох. Артиллеристы ворот Майо, внезапно захваченные с тыла, были все перебиты. Баррикады у Триумфальной арки были взяты без боя, но коммунары успели увезти пушки. Отряд версальцев зашел в тыл к защитникам Нейи, и им пришлось отступить к бульвару Мальзерб.

Коммунары были крайне утомлены тяжелыми боями. Один из очевидцев писал 22 мая: «Я вижу, как коммунары проходят отдельными группами, покрытые пылью, черные от пороха, падающие от усталости. Они все же сохранили свое оружие, но, видимо, чувствуют близость поражения. Одни из них глядят угрюмо, падают, ложатся вдоль тротуара и засыпают глубоким сном, другие засыпают на скамьях или идут, куда попало» ³.

¹ «Guerre des communeux de Paris; par un officier superieur de l'armee de Versailles», P. 1871, p. 222—223.

² L. Jezierski, Bataille des sept jours, P. 1871, p. 29.

³ Louis Thomas, Documents sur la guerre et la Commune, v. I, P. 1913, p. 116.

К концу дня войска Версаля были размещены в таком порядке. На крайнем правом фланге — 2-й корпус Сиссэ (на левом берегу Сены, округ Гренель), смыкавшийся с корпусом дю Барайля, находившимся за пределами Парижа. В центре — три дивизии резервной армии (Винуа), затем 4-й корпус (Дуэ) и 5-й корпус (Кленшана). На левом крайнем фланге — 1-й корпус (Ладмиро).

Руководство Коммуны находилось в ратуше, туда же переехало и военное министерство. Шпионаж и предательство собирали обильную жатву. Многочисленные офицеры генерального штаба исчезли. Посылаемые ординарцы не возвращались. В ратуше сошлись члены Коммуны, члены Центрального комитета. Сюда шли рабочие и национальные гвардейцы. В эти дни ратуша напоминала боевую обстановку мартовских дней. «Никаких признаков упадка духа, повсюду активность, почти радость» ¹.

В течение этого дня версальцы, осматривая дом за домом, обстреливая квартал за кварталом, заняли около четверти города. Были заняты все западные и северо-западные ворота (кончая Аньерскими воротами), площадь Звезды, парк Монсо и дальше кварталы вплоть до Западной железной дороги и до вокзала Сен-Лазар, половина Елисейских полой, дворец Индустрии на правом берегу Сены, а на левом берегу — здание Законодательного корпуса, дом Инвалидов, Военная школа, Моппарнасский вокзал п районы дальше на юг вплоть до Ванвских ворот. Таким образом, целиком были заняты округа XV и XVI и на три четверти округа VII, VIII и XVII.

Центр версальцев непосредственно приблизился к площади Согласия и к Тюильри.

23 мая

23 мая были опубликованы три прокламации к версальским солдатам: от Коммуны, от Комитета общественного спасения и от Центрального комитета национальной гвардии. Первая прокламация говорила: «Братья! Настал час великой борьбы народов против своих угнетателей. Не предавайте дела рабочих... Присоединяйтесь к народу: вы — часть его». Воззвание Комитета общественного спасения призы-вало: «Парижский народ никогда не поверит, что вы, встретившись с ним грудь с грудью, решитесь направить против него оружие; ваши руки отступят перед подобным братоубийством. Вы — такие же пролетарии, как и мы; вы так же, как и мы, заинтересованы в том, чтобы заговорщики-монархисты перестали пить вашу кровь, как они пьют ваш пот» ².

Но эти версальские солдаты были совсем не те, которые братались с пародом 18 марта. Это были преимущественно молодые солдаты из деревень, никогда не видевшие Парижа. Их систематически орабатывали попы и офицеры. Им твердили, что парижские рабочие — это воры и убийцы, что они избивают пленных, что они убили солдат, Которые братались с народом в марте, и т. д. Солдат опаивали вином и коньяком, попустительствовали их грабежам. В рядах версальских войск было много бывших полицейских, жандармов, шпионов.

¹ Lissagaray, Les huit journees de mai, p. 49.

² «Journal officiel», 23/V 1871, «Парижская коммуна 1871 г. в документах и материалах», стр. 456—466.

Офицеры версальской армии тоже были новички в Париже, не имели там ни связей, ни родственников, ни знакомых.

Поэтому все эти призывы не имели отклика.

Самой тяжелой потерей для Коммуны в этот день был захват версальцами Монмартрских высот, т. е. центра самого важного рабочего квартала Парижа. Артиллерия Монмартра господствовала над Парижем. Это самая высокая точка — 128 м над уровнем моря (Бют-Шомон имеет 101 м, Пер-Лашез — 96, затем следует Трокадеро — 60—65, площадь Звезды — 58, а на левом берегу Сены — холм 0'Кэй — 65 м - и Пантеон).

22 мая монмартрские пушки смогли обстреливать версальцсв, подходивших к Трокадеро. По словам Винуа, этот огонь с Монмартра был «очень искусно направлен».

Надо отметить, что Монмартр с севера не был укреплен и имел большие незастроенные пустыри, которые трудно было укрепить. Коммунары вообще не в достаточной мере укрепляли свои фланги. А между тем версальцы шли и на севере и на юге именно вдоль укрепленной стены, по крайним фланговым направлениям и таким образом захватили коммунаров врасплох.

Подступы к Монмартру защищала батиньольская группа коммунаров под руководством Малона. Вытесненная из района Батиньоль, она укрепилась на Монмартрском кладбище. Серьезное сопротивление оказали баррикады на площадях Бланш и Пигаль, где сражался женский батальон с Луизой Мишель, Дмитриевой и др.

Версальцы наступали на Монмартр с трех сторон. С запада и юго-запада шли дивизии корпуса Кленшана. Войска Ладмиро наступали вдоль укреплений и заходили с севера. Отряд Монтодона прошел через нейтральную зону (т. е. был пропущен пруссаками) и наступал тоже с севера и частью с северо-востока.

На самом Монмартре коммунарами командовал Ла-Сесилиа. На этом участке оборона не была подготовлена. К тому же здесь было всего несколько сот бойцов, так как большая часть монмартрских рабочих боролась в центральных районах города. Домбровский, защищавший центр города, прибыл на Монмартр, чтобы руководить обороной, но был смертельно ранен в этом районе, на улице Мирра. Накануне в Комитете общественного спасения он заявил, что его обвиняют в измене. В ответ было молчание. Член комитета Дерер сказал: «Я отвечаю за него, как за самого себя». Затем Домвровский (как описывает Лиссагаре) сел за офицерский стол, пообедал, молча пожал всем руки и уехал. «Все поняли, что он будет искать смерти» ¹.

После упорных боев Монмартр к середине дня был занят. Версальцы направили его пушки против Бют-Шомон и других пунктов, где находились коммунары.

В центре, на площади Согласия, героически сопротивлялся отряд Брюнеля. Здесь против коммунаров действовали две дивизии с 60 пушками, а у коммунаров было всего несколько сотен человек и с дюжину пушек. Двое суток боролся отряд Брюнеля. Только после обхода его обоих флангов он ночью на 24-е отступил к Лувру.

Упорная борьба шла около церкви Мадлен.

¹ Lissagaray, Les huit Journées de mai, p. 48.

Героически боролись коммунары и на левом берегу Сены. На площади церкви Сен-Пьер (на Орлеанской дороге) коммунары целый день защищали большую баррикаду. Упорная борьба шла на площади д'Анфер. На Монпарнасском кладбище буквально несколько десятков коммунаров часами оборонялись против крупных отрядов версальцев. На одной из баррикад левого берега какой-то коммунар с шестью ружьями, размещенными в разных местах баррикады, долго защищался против целого отряда версальцев.

В районе улиц Гренель и Дю-Бак сражался отряд Варлена. На левом берегу версальцы за день продвинулись не больше чем на километр.

Но захват Монмартра, конечно, чрезвычайно укрепил положение версальцев. В этот же день в ряде случаев коммунарам пришлось сжечь некоторые дома, чтобы остановить наступление версальцев.

Пожары охватили несколько крупных зданий в центре города — Пале-Рояль, здания Почетного легиона. Государственного совета, коммерческого суда и др.

В этот день были расстреляны четыре заложника Коммуны — Гюстав Шодэ (организатор расстрелов на площади перед ратушей 22 января) и три жандарма.

Эли Реклю говорил, что настроение рабочих Бельвиля 23 мая было «серьезно, но не зловеще... Они держатся мужественно, они воодушевлены и решительны, их походка тверда и горда, их слова звучат ясно и звонко» ¹.

24 мая

Ночью с 23 на 24 мая в ратуше шла напряженная работа. Здесь заседал Комитет общественного спасения, отсюда шли военные директивы. По словам Лиссагаре, «надежды не было, но оставалась смелость». За столом сидел военный делегат Делеклюз, «измученный, подавленный, бледный, умирающий, в нем жило только сердце и глаза». В синей комнате на первом этаже (т. е. по-нашему на втором этаже) лежало тело умершего от ран Домбровского в черной военной форме. Возле стоял почетный караул. «Лицо бледное, как снег, с тонким носом, изящным ртом и небольшой белокурой остроконечной бородой, было спокойно. Его твердые и в то же время нежные черты лица выявляли, когда он был жив, его благородную душу» ².

Начавшиеся вечером 23 мая пожары захватили ряд пунктов. Ночью горели Тюильрийский дворец, Пале-Рояль, ряд зданий на левом берегу Сены.

¹ Elie ReclusL, La Commune au jour le jour 1871, p. 365.

² Lissagaray, Les huit journées de mai, p. 77.

Коммунары никогда не отказывались от того, что они вынуждены были поджигать некоторые дома по стратегическим соображениям. «На войне огонь — вполне законное оружие, как и всякое другое,— писал Маркс. — Здания, которые занял неприятель, бомбардируют, чтобы их сжечь. Когда обороняющимся приходится оставлять эти здания, они сами их поджигают, чтобы нападающие не могли укрепиться в них. Неизбежная судьба всех зданий, мешающих какой бы то ни было регулярной армии, — быть сожженными. Но в войне рабов против их угнетателей, в этой единственной справедливой войне, какую только знает история, такой поступок считают, видите ли, преступлением! Коммуна пользовалась огнем как средством обороны в самом строгом смысле слова; она воспользовалась им, чтобы не допустить версальские войска в те длинные, прямые улицы, которые Осман предусмотрительно приспособил для артиллерийского огня; она воспользовалась им, чтобы прикрыть свое отступление, так же как версальцы, наступая посылали впереди себя гранаты, которые разрушили не меньше домов, чем огонь Коммуны» ¹.

Надо учесть также, что часть зданий была подожжена версальскими снарядами и всякого рода агентами Тьера и бонапартистов. Например, версальские снаряды подожгли министерство финансов. По некоторым сведениям, бонапартистские агенты поджигали дома чтобы уничтожить разные документы, компрометирующие императорскую фамилию. Например, бонапартистам нужно было уничтожить некоторые документы в Государственном совете, документы двора в Тюильри, счета в министерстве финансов. Сгорел дом Мериме, где была его корреспонденция с императорской фамилией ¹.

Кое-какие домовладельцы сами содействовали пожарам, чтобы получить хорошую страховую премию.

Профессор Бизли указывал, что коммунары поджигали по стратегическим соображениям. Он ссылался на враждебные к Коммуне газеты, вроде «Times» и «Observer». Газета «Times», например, констатировала, что «не было сожжено ни одной церкви и ни одной часовни», хотя коммунары были врагами церкви и религии. Газета признавала, что сжигались лишь дома, находившиеся по линии наступления версальских войск, и не был сожжен ни один дом, где не было непосредственных военных столкновений.

Но версальцы путем всякого рода поддельных документов, неуклюже сочиненных шпионами, пытались доказать, что коммунары хотели сжечь весь Париж. Были пущены лживые слухи, будто сотни женщин-поджигательниц («петролейщиц» — от французского слова «петроль» — керосин) обливают дома керосином и жгут все, что попало.

Достаточно привести такую типичную фальшивку, опубликованную в то время: «Пруссак Якоби и русский Туашин из Интернацио-нала послали из Лондона приказ сжечь Париж» ³.

Ложь о поджогах была для версальцев одним из средств для оправдания кровавого террора против рабочего населения. Женщин, которые несли пустую бутылку пли бутылку с жавелевой водой да еще имели спички, арестовывали как поджигательниц. Газета «Petit Moniteur» от 28 мая сообщала, что 200 мужчин и женщин, арестованных в квартале Сент-Антуан, были заподозрены в поджогах, и их всех без пощады расстреляли на Марсовом поле.

Один из очевидцев, сторонников Версаля, рассказывал, что 23 — 24 мая, когда начались пожары, «была организована охота на подозрительных мужчин и женщин; арестовывали и расстреливали на месте; толпа аплодировала» ⁴.

¹ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XIII, ч. II, стр. 331—332.

² С. Pelletan, Questions d'histoire, 2 éd., P. 1879, р. 162.

³ «Guerre des communeux», p. 236.

⁴ L. Jezierski, Bataille des sept jours, p. 37.

Последняя баррикада коммунаров

Чтобы усилить пожары, версальское командование дало указание об аресте всех пожарных (а их было в Париже до 1100 человек) якобы за участие в поджогах. Несколько сот пожарных было расстреляно. Надо учесть, что это дикое преследование пожарных имело и другую цель. Парижские пожарные отличались республиканским духом и демократическими симпатиями. Незадолго до Коммуны Бланки писал: «Эта корпорация любима и уважаема парижанами, они не вмешивались и гражданскую войну и славятся своим демократическим духом» ¹.

Наконец, надо заметить, что число сгоревших зданий было вовсе не так значительно, как об этом говорилось. Всего сгорело 27 общественных зданий и 123 частных дома, главным образом в центральных и рабочих кварталах.

24 мая коммунары упорно сражались за каждую улицу, за каждый Дом. С утра Коммуна эвакуировала ратушу и перевела свой штаб в мэрию XI округа.

В этот день в центре Парижа были захвачены версальцамн Вандомская площадь, биржа, Французский банк, Лувр, Центральный РЫНОК и, наконец, ратуша. Ратуша была подожжена коммунарами, и это на некоторое время остановило наступление версальцев.

На северной части фронта версальцы подошли до линии Восточной Железной дороги, заняли Северный вокзал, товарную станцию. Коммунары укрепились на Страсбургском и Севастопольском бульварах.

¹ Blanqui, La Patrie en danger, p. 50.

Упорная борьба шла на левом берегу Сены. Здесь версальцы заняли Люксембургский сад и дворец, Школу изящных искусств Монетный двор и др. Коммунары героически защищали Пантеон и только после долгого боя были оттуда вытеснены.

Особенно отличались коммунары в защите Бют 0'Кэй, в центре Итальянской площади. Здесь было размещено несколько тысяч боццов В течение всего дня 24 мая коммунары, опираясь на несколько батарей, крепко держались, несмотря на все атаки версальцев. Здесь командовал Врублевский. На юге версальцы захватили парк Монсури. В этот день с согласия немцев были допущены в Сену версальские канонерки, которые усиленно обстреливали районы, занятые коммунарами.

В этот же день на левом берегу был арестован и расстрелян Риго. Он был в форме национального гвардейца. Его не узнали, но он сам крикнул: «Да здравствует Коммуна! Долой убийц!», — и его расстреляли на месте.

В этот день было расстреляно шесть заложников: парижский архиепископ Дарбуа, аббат Дегерри, крупный чиновник Бонжан и три попа.

Коммуна делала несколько предложений Версалю об освобождении Дарбуа за Бланки. Риго даже соглашался выдать всех заложников Коммуны за одного Бланки. Но Тьер, как известно, категорически отказался от такого обмена.

Несмотря на все версальские зверства, Коммуна все еще не прибегала к массовому террору.

24 мая вышел последний номер «Journal officiel» Коммуны.

В этот же день Центральный комитет опубликовал предательскую прокламацию, где выдвигались такие условия для соглашения с Версалем: роспуск Национального собрания и Коммуны, отход регулярной армии на 25 километров от Парижа, передача власти избранным временным делегатам крупных городов.

Эта попытка соглашения только ослабляла силу сопротивления Коммуны. Центральный комитет национальной гвардии нового состава печально заканчивал последнюю страницу своей славной истории.

За 24 мая коммунары потеряли в центральных частях Парижа и на левом берегу последние опорные пункты и должны были готовиться к боям непосредственно в восточных, рабочих кварталах столицы.

К вечеру коммунары имели в своих руках только XI, XII, XIX и XX округа и части III, IV и Х округов.

Борьба коммунаров с версальцами на кладбище Пер-Лашез

25 мая

Всю ночь с 24 на 25 мая шла канонада. Коммунары обстреливали версальцев с Бют-Шомон, Пер-Лашез и с форта Бисетр. Версальцы стреляли с Трокадеро, с Монмартра и от Пантеона.

Версальцы, как и в предыдущие дни, главное внимание обращали на охват коммунаров с флангов. С 6 часов утра 25 мая версальцы пошли в наступление.

В эти утренние часы происходили похороны Домбровского на кладбище Пер-Лашез. Это было грандиозное и трагическое зрелище. У могилы речь сказал Верморель. Все понимали, что приходит конец героической борьбе.

С утра в мэрии XI округа было проведено совещание командиров о плане обороны. Главное внимание было обращено на защиту площади Шато д'0, площади Бастилии и площади Ла-Виллет.

Версальцы стремились захватить весь левый берег Сены, чтобы наступать на коммунаров с юго-востока. Утром форты Монруж, Би-сетр и затем Иври, окруженные версальцами, были покинуты защитниками, которые отступили к Нотр-Дам-де ла Гар.

Особенно усиленная борьба шла в этот день вокруг Бют О'Кай. Отряды Врублевского несколько раз переходили в атаку. Однако наступление версальцев вдоль берега Сены, к винным погребам и Ботаническому саду, грозило коммунарам быть отрезанными с тыла. С большим искусством Врублевский вывел свои отряды к Аустерлицкому мосту. Здесь начались ожесточенные бои, продолжавшиеся около суток. Версальцы подтянули сюда свои канонерки. К концу Дня версальцы овладели всем левым берегом Сены и даже перешли реку, захватив тюрьму Мазас.

В центре города версальцы овладели рядом кварталов, заняли Королевскую площадь и вплотную подошли к площади Бастилии и к бульвару Бомарше.

Самые жестокие бои шли вокруг площади Шато д'0 (теперь — площадь Республики). Здесь сходилось семь улиц и был построен ряд больших баррикад. В этом районе 24, 25 и в ночь на 26 мая шла героическая борьба. Среди участников боев здесь были Делеклюз, Журд, Тейс, Жоаннар, Верморель, Авриаль, Лонге и др. Баррикады Шато Д'О были оставлены защитниками только в конце ночи с 25 на 26-е.

Здесь погиб на баррикадах Делеклюз и были тяжко ранены Верморель и Лисбонн.

Вечером Коммуна перевела свой штаб в район XX округа. Там было около 20 членов Коммуны. Варлен был назначен руководителем обороны.

К ночи 26 мая версальцы окружили коммунаров тесным кольцом. За день 25 мая пруссаки усилили укрепления и кое-где построили баррикады, установили заслоны, поставили часовых. Блокада была полной. Пруссаки готовы были не за страх, а за совесть исполнить роль палачей парижских рабочих. В этот день баварские отряды выдали версальцам 3 тыс. коммунаров, сдавшихся пруссакам у Венсенских ворот. Пруссаки не позволили выйти из города колонне женщин, стариков и детей, собиравшихся покинуть Париж. Пруссаки расстреливали всех, кто пытался подойти к их линиям, даже с белым флагом.

Версальские кровавые палачи пожали руки прусским висельникам.

26—28 мая

26 мая версальцы стремились охватить коммунаров с юга. Первой задачей был захват площади Бастилии. Здесь коммунарами была сооружена целая крепость. Баррикады были построены вначале всех улиц, выходящих на площадь (бульвар Бомарше, улица Сент-Антуан и др.). Особенное значение имела большая баррикада, загораживавшая три улицы — Шарантон, Фобур дю-Тампль и Ла-Рокетт. Здесь происходила упорная, кровавая борьба. Коммунары отстреливались из орудий, стреляли из окон. У баррикады на улице Шарантон коммунары оставили сотню трупов.

Особенное значение имел Венсенский вокзал, защищавший всю площадь Бастилии. Против него версальцы направили главные удары. После упорных боев коммунары вынуждены были покинуть вокзал. Версальцы обошли площадь с тыла, и к концу дня она была занята.

К вечеру этого дня после ожесточенных боев была занята Тронная площадь. Версальцы овладели всем кварталом к югу от улицы Фобур Сент-Антуан — Венсенское авеню.

В центре версальские войска продвинулись вплоть до бульвара Ришар и дальше до канала Сен-Мартэн, площади Ла-Виллет и дальше почти до бассейна Виллет и до Уркского канала.

Последние силы коммунаров сосредоточились в районах Бельвиль и Менильмонтан. В это время с согласия прусского командования войска генерала Ладмиро прошли через прусские линии, чтооы наступать затем на коммунаров с северо-востока, со стороны укрепления у ворот Пре-Сен-Жерве.

26 мая министерство иностранных дел послало всем дипломатическим представителям Франции за границей телеграмму с требованием настаивать перед всеми державами на аресте и выдаче всех коммунаров, которым удастся скрыться за границу.

В этот день на улице Аксо было расстреляно 47 заложников - шпионов, жандармов, полицейских, попов.

В последние дни Коммуны

Всего Коммуна расстреляла, по сообщению генерала Аппера, 73 человека (в это число включены и те монахи, которые были посланы строить баррикады и затем погибли под огнем версальцев). Камилл Пельтан считает, что число расстрелянных заложников достигало 94 ¹. Церковников было расстреляно только 18 человек.

Так великодушно отнеслась Коммуна к своим пленникам. Расстрел заложников был использован врагами Коммуны как одно из самых главных обвинений против пролетарского правительства. Moжно сказать, что Коммуна слишком поздно и в чересчур слабой форме использовала это средство. Россель, например, признавал, что «отношение Коммуны к заложникам и к историческим монументам соответствовало военным требованиям, — это были крайние, но вполне закономерные действия» ². Энгельс писал матери (в письме от 21 октября 1871 г.): «Поднимают крик из-за нескольких заложников, расстрелянных по прусскому образцу, из-за нескольких дворцов, сожженных по прусскому примеру, — ибо все остальное ложь! — но о расстреле 40 000 мужчин, женщин и детей, совершенном версальцамн после того как оружие было отнято, об этом не говорит никто!» ³

¹ С. Pelletan, Questions d'histoire, p. 144.

² Rossel, Papiers posthumes, p. 227.

³ К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVI, стр. 157.

Враги Коммуны пытались взвалить ответственность за расстрел заложников и за пожары чуть ли не на всех участников Коммуны. Были пущены в ход десятки фальшивок такого рода, изготовленных полицейскими ¹.

К ночи 27 мая коммунары были уже сдавлены плотным кольцом врагов и были стеснены на пространстве приблизительно 12—15 квадратных километров, в районах Бют-Шомон и Менильмонтан. Орудия версальцев, упорно обстреливавшие весь день Бют-Шомотт с Монмартра (в 3,5 километра от Бют-Шомон), не сумели, однако заставить замолчать орудия коммунаров. Коммунары продолжали вести артиллерийский огонь также и с кладбища Пер-Лашез.

Ночь с 26 на 27 мая прошла без боев. Коммунары укрепляли свои последние позиции. Вокруг двух последних кварталов революционного Парижа версальцы собрали три четверти всей своей армии. С утра 27 мая начался обстрел этих кварталов артиллерийским огнем. Главный удар версальцы направляли с севера к Бют-Шомон и с юга к кладбищу Пер-Лашез. И одновременно шло наступление на коммунаров с северо-востока и юго-востока. Кольцо замыкалось.

В полдень на улице Аксо руководители Коммуны собрались в последний раз. Их было около 15 человек. Была сделана попытка переговоров с пруссаками об отступлении коммунаров через прусские линии. Конечно, пруссаки ответили отказом. Коммунары не знали о состоявшемся соглашении версальцев с пруссаками.

К 6 часам вечера отряды Винуа вплотную подошли к кладбищу Пер-Лашез, обстреляли артиллерийским огнем ворота и ворвались на кладбище. Здесь несколько сот коммунаров упорно, до поздней ночи, боролось буквально за каждый памятник, используя малейшее прикрытие.

Одновременно версальцы окружали с флангов холм и парк Шомон. К концу дня артиллерия коммунаров осталась без снарядов. Коммунары героически защищали все подступы к высотам Бют-Шомон и к Бельвилю. Лишенные снарядов и окруженные подавляющей массой противника (превосходившего их раз в 20), под непрерывным обстрелом сотни орудий коммунары были вынуждены отойти. Бют-Шомон ночью на 28 мая оказался в руках версальцев.

Таким образом, за этот день коммунары потеряли два главных опорных пункта — Пер-Лашез и Бют-Шомон. У них не оставалось уже никаких надежных пунктов для обороны.

Но даже 28 мая коммунары продолжали героическую борьбу. Они укрепились в различных разрозненных пунктах — у мэрии Бельвиля, в центре Менильмонтана, у тюрьмы Ла-Рокетт и др.

Это были последние вспышки героических боев. Около 4 часов дня сопротивление было подавлено. В этот день среди других сотен, расстрелянных версальцами, погиб и Варлен. Несколько тысяч человек было взято в плен.

¹ Характерно, например, факсимиле фальшивки, опубликованной в «L'Autographe» (№ 14, 2/XII 1871) за подписью Риго со словами: «Расстреляйте архиепископа и заложников, подожгите Тюильри и Пале-Рояль». Дата — «Флореаль 79 года». Во-первых, последний день флореаля — 30 — падал на 19 мая, значит, этот приказ мог быть сделан только до 19 мая; зачем же было тогда давать приказ о поджоге Тюильри, если он был не в руках версальцев, а у коммунаров. Вo-втoрых, подпись Риго, чрезвычайно характерная в этом документе, совершенно непохожа на почерк Риго. Достаточно сопоставить клише с подлинными документами в том же издании — стр. 15, 33, 35, 166 и др.

В прокламации Мак-Магона говорилось: «Жители Парижа! Французская армия пришла вас спасти. Париж освобожден... порядок, труд и безопасность вновь вступают в свои права» ¹.

29 мая сдался без боя Венсенский форт, где находились 400 человек гарнизона. Большая часть офицеров-коммунаров была немедленно расстреляна версальцами.

В этот же день правительство Тьера прекратило существование ненавистной ему парижской национальной гвардии. Правительственное постановление гласило: «Национальная гвардия Парижа и департамента Сены считается распущенной».

Подводя итоги своей кровавой расправы, Мак-Магон писал так: «Мы выполнили колоссальную работу, вырыли траншеи длиной в 40 км, соорудили 80 батарей, вооруженных 350 орудиями. Мы овладели пятью фортами, грозно укрепленными и упорно оборонявшимися».

Версальцы захватили 1500 пушек, свыше 400 тыс. ружей и взяли в плен 25 тыс. коммунаров ².

По официальным сведениям, версальцы потеряли 83 офицера убитыми и 430 ранеными, из солдат было убито 794, ранено 6024, пропало без вести 183 человека. Эти цифры версальских потерь были, несомненно, сильно преуменьшены.

¹ «Le Muaraiiles politiques françaises», v. II, p. 586.

² Le maréchal de Mac-Mahon, L'armee de Versailles.., P. 1871, p. 43.